Ники погладила выпавший из коробки старый желудь, который когда-то привезла из Павловска. «Вот это — реальное свидетельство, — подумала она. — А Толик — как призрак. Вроде есть, а по документам — нет». Подозрительно все это… А тут еще эта «элитная гимназия». Теперь, после облома с карьерой рок-звезды, Ники с удовольствием отменила бы переход в новую школу. Не очень-то ей туда и хотелось. Но было уже поздно. Документы переданы, все оформлено, и в ближайший понедельник ее там с нетерпением ждут.
«Отец ли мне Толик? Зачем ему переводить меня в новую школу? Зачем он врал мне насчет Эрлина? Что ему вообще от меня надо? Как узнать правду?»
Ответа не было.
Ники сгребла бумажки в коробку, убрала ее в секретер и пошла в прихожую одеваться. Ей еще предстояло ехать на Леннаучфильм, «порадовать» друзей-музыкантов.
В субботу после целой недели холодов внезапно наступила первая декабрьская оттепель. Всю ночь за окном капало, хлюпало и булькало — оттаял выпавший накануне снег. А утром снова ударил мороз, и мир стал стеклянным. Деревья покрылись ледяной пленкой, дороги сверкали на солнце так, что болели глаза. Машины крались со скоростью пешехода, и все равно на каждом углу мигали желтые лампочки аварийных сигнализаций. Зато небо в то утро было величественное, таинственное и потусторонее, как на полотнах Эль Греко.
Ранним воскресным утром Виктор и Лешка поднимались на вершину сосновой горы, разделяющей Верхнее и Нижнее Суздальские озера. Солнце заливало светом Озерки. На севере и востоке простирался белоснежный лес, над которым поднимались дымки — в Шувалово топили печи. На юге розовели новостройки. С высоты озёра казались покрытыми черными точками — это продравший глаза народ шел кататься с гор.
Сянь беспечно шагал по тропинке, подставляя лицо холодному декабрьскому солнцу. Лешка, цепляясь за торчащие из снега корни сосны, мысленно измерял высоту горы и скорость, с которой он покатится вниз, если поскользнется на обледенелом насте.
— Ты меня спрашивал, как укрыться от холодного демона, — сказал сянь, продолжая разговор, который тянулся уже второй день. — Способов немало. Вот, например, погляди туда.
Он показал на дальний берег озера, где над деревьями, сверкая крестами, высился голубой купол Шуваловской церкви.
— Белый город и его посады. Владения Доброго Бога — защита от любых злых сил. Он не приемлет зло во всех его проявлениях и борется с ним при всяком удобном и неудобном случае. Без колебаний. Не боясь жертвовать собой…
— Как ты?
Сянь ответил только тяжелым вздохом.
— В отличие от меня, он не сомневается потом в правильности своих действий. Так я к чему? Если ты попросишь в Белом городе убежища, ты его легко получишь. На всякий случай запомни.
— Ты там скрываешься? — спросил Лешка, остановившись, чтобы перевести дыхание. От солнечного света не было никакого спасения. Лешка щурился как мог, но все равно отраженное сияние снега просачивалось сквозь ресницы, обжигая глаза.
— Нет.
— А почему нет? Если Добрый Бог такой сильный…
— Да, очень сильный.
— Почему нам не заручиться его поддержкой?
Сянь вздрогнул.
— Нет, — быстро ответил он. — У меня есть свои покровители. Не такие страшные.
— Добрый Бог — страшный? — удивился Лешка. — Как же так?
Виктор помедлил с ответом. «Опять темнит», — подумал Лешка, глядя сверху на сяня, который уже спускался по тропинке, ведущей к дальнему озеру. Но он ошибся. Сянь просто подбирал нужные слова.
— Добрый Бог, — заговорил Виктор минуты через две, когда Лешка уже забыл о заданном вопросе, — самый сильный покровитель. Если ты ему служишь, то становишься абсолютно неуязвимым для злых сил… если только не пригласишь их в свою душу сам. Но в обмен Добрый Бог тоже требует человеческих жертв.
— Как это? — обалдел Лешка.
— Вернее, одну жертву, — уточнил сянь. — Человек, идущий под руку Доброго Бога, должен принести в жертву самого себя. Отдать ему себя целиком. Добрый Бог не приемлет компромиссов. Потому что зло — всегда зло. Это понятие безотносительное. Добрый Бог действует по правилу — кто не с нами, тот против нас. А я принести себя в жертву пока не готов.
Виктор подумал и добавил:
— И вряд ли буду готов в ближайшие лет сто.
Что-то в рассуждениях сяня показалось Лешке неправильным, нелогичным. Должно быть, слова о добре и зле. Подобные вопросы Лешка иногда обсуждал с папой. Вернее, Лешка задавал вопросы, а папа учил его уму-разуму. Папа любил пофилософствовать (в выходной после обеда, за бутылкой пива, если нечего смотреть по телику). Беседы с сянем все чаще напоминали Лешке его разговоры «за жизнь» с папой. Однако Виктор умудрялся самые очевидные вещи выворачивать наизнанку.
— Ведь это неправильно — что зло всегда зло, — сказал Лешка. — Добро и зло — это относительные понятия. Что одному добро, то другому — зло. Разве не так?
— Не так, — хладнокровно ответил сянь. — Что одному зло, то другому добром никогда не станет. Это не добро, а выгода. Чувствуешь разницу?
Лешка в задумчивости почесал нос, поглядел с горы вниз, на безлюдное озеро. Папа был прав. Но и Виктор был прав тоже. Как такое могло быть? «Это потому что он сянь», — решил Лешка и сменил тему, возвращаясь к изначальному вопросу.
— Что же нам делать с холодным демоном, если ты не хочешь связываться с Добрым Богом? Я не хочу быть тупой приманкой! Научи меня, как от него защититься!
— «Научи!» — фыркнул Виктор. — Этому годами учатся, а в нашем распоряжении самое большее несколько дней.
— Что же делать?
— Подожди.
— Опять «подожди»! Сколько?!
Сянь остановился, измерил взглядом озеро.
— Минут десять.
Они уже спустились с горы. Тропинка перестала петлять между сосновыми корнями. Теперь она шла напрямик по льду, вдоль берега озера. Самое дальнее из Суздальских озер было не популярно среди гуляющей публики — слишком долго идти от метро, нет ни кафе, ни накатанных горок. Озеро было длинное и пустынное. У правого берега жались какие-то домишки, изо льда торчали сходни. К этим-то сходням и направлялся Виктор.
У Лешки в голове что-то щелкнуло. До того он думал, что они с сянем просто гуляют. Только теперь до него дошло, что Виктор куда-то целенаправленно его ведет.
— Время года сейчас уж больно неудачное, — говорил тем временем сянь. — Зимой силы холодного демона на подъеме. Эх, будь сейчас лето — сколько всего можно было бы придумать, а сейчас… только одно на ум и приходит…
— Что приходит? — тут же влез Лешка.
— Спросить совета у моего соседа. Может, он что толковое предложит.
При слове «сосед» Лешка встрепенулся.