Вычислить троих специалистов Пронто труда не составило. Они стояли рядком, в одинаковых темных очках и черных костюмах, с одинаково угрюмым выражением на лице. В радостной фестивальной толпе троица выглядела гораздо более подозрительно, нежели пока неизвестный четвертый в костюме кролика. Проинструктированный толстяком, Пронто высунул голову из окна фургона, делая вид, что собирается спросить дорогу у прохожих.
— Не подскажете, где мне найти театральную труппу под названием «Четыре терминатора»?! — прокричал он.
Троица в черном двинулась в сторону фургона. Невдалеке пушистый кролик пробился сквозь толпу обступивших его маленьких ребятишек и неловко запрыгал в сторону машины, пытаясь стряхнуть на ходу малыша, который не пожелал расставаться с полюбившимся зверем и, покраснев от натуги, решительно цеплялся кролику за ногу.
Троица в черном забралась на заднее сиденье, оставив дверь со стороны пассажирского места рядом с водителем открытой для четвертого.
— ОТЦЕПИСЬ! — прорычал кролик ребенку, висевшему на ноге, словно гиря. — Отпусти ногу, или я…
Мальчик разжал руки прежде, чем кролик успел исполнить угрозу. Потеряв равновесие, четвертый грузно ввалился в салон машины и захлопнул за собой дверь.
На другой стороне улицы начинающий волынщик в одеянии шотландских горцев начал выводить плохо узнаваемую мелодию. Инструмент звучал чудовищно, однако ему удалось заглушить отчаянный вопль ребенка:
— У этого зайчика АВТОМАТ!
Лихо обогнав машину с прицепом, Пронто мысленно содрогнулся. Человек-кролик, развалившись на пассажирском сиденье рядом с ним, крутил настройку радио, играл с рычагами регулировки кондиционера и гонял оконное стекло вверх-вниз, при этом не замолкая ни на минуту.
— Знаете, чего не хватает этой тачке, а? — спрашивал он, обращаясь ко всей компании. — Ей не хватает таких пушистых кубиков, понял? — продолжал он вещать в пространство. — У моего приятеля тачка — так тачка: у него там и кубики, и тонированные стекла, и диски из нержавейки, а стереосистема такая мощная, что может стекла выдавить…
— Полезная вещь, — процедил Пронто.
— Вот и я говорю, — подхватил кролик. — А еще у него спутниковая навигация, система двойного впрыска с турбонаддувом, а еще…
— В самом деле? — Пронто вложил в эту реплику весь имевшийся в его распоряжении запас сарказма. — А этот твой «друг» — чем он занимается?
— А? Что ты имеешь в виду — «чем занимается»?
— Именно то, что хотел сказать, — повторил Пронто, выговаривая слова предельно медленно и тщательно. — Чем. Он. Занимается. Чтобы. Заработать. Себе. На. Жизнь. Твой. Друг.
— Ага. Я тебя понял. Да он ничем, в натуре, ничем не занимается. Он помер.
— О господи, как печально, — неискренне пожалел Пронто.
Пронто сбросил газ — они приближались к большому железному мосту, — пошарил по карманам и повернулся к пассажирам.
— Послушайте, нам надо заплатить пошлину за проезд по этому мосту. У вас есть мелочь? У меня только крупные купюры.
— У меня и карманов-то нет, приятель, — откликнулся кролик, впрочем, это и так было ясно, как божий день.
По мычанию, доносившемуся с заднего сиденья, Пронто понял, что, подобно ему самому, троица в черном имела при себе либо кредитные карточки, либо крупные купюры, свернутые в рулончики.
— Может, просто прорвемся через шлагбаум? — с надеждой спросил кролик.
— Нет, — прорычал Пронто. — Нам нельзя привлекать к себе внимание. Мы должны тайно добраться до некоего замка в Нагорье, наша цель — уничтожить одного мальчишку и всех свидетелей. Если мы проломим шлагбаум, у нас появится шанс прибыть к месту назначения под конвоем полиции.
Фургон подкатил к шлагбауму. Пронто опустил стекло и протянул руку со стофунтовой банкнотой.
— Нет ли у вас денег помельче? — с отвращением спросил сборщик пошлины. — У меня нет сдачи с этого.
— Да скажи ты ему, чтобы оставил сдачу себе, — предложил кролик, — и поехали дальше, гори оно все огнем. Мне нужно в сортир.
— Может, ты все-таки заткнешься и позволишь мне самому решать? — прошипел Пронто. — Едва ли он забудет нескольких человек во главе с кроликом, которые оставили ему сдачу в 99 фунтов 20 пенсов.
— Я больше не могу терпеть, — заныл кролик, — вы себе даже не представляете, сколько времени требуется, чтобы снять этот кроличий костюм… Я лопну.
Позади фургона начала выстраиваться очередь из машин. Сборщик платы высунул голову из окна кабинки, чтобы его было лучше слышно.
— Вам придется подождать! — прокричал он. — У папаши Варбукса не найдется сдачи со стофунтовой банкноты, пойду собирать. — Ворча себе под нос, он направился в сторону других кабинок, держа банкноту в вытянутой руке, словно она была покрыта чумными бактериями.
Минуты ползли со скоростью черепахи. Кролик уже ерзал на сиденье, как заводной, отчего весь фургон раскачивался и подпрыгивал.
— Ох-ох-ох. Мой мочевой пузырь больше не выдержит. Мне нужно пи-пи прямо сейчас — ой-ой-ой, это все равно, что пытаться остановить Ниагару… урххх… скорей же, скорей же, скорей же.
Сборщик платы увлеченно беседовал о чем-то у дальней будки с престарелым коллегой, который методично отсчитывал ему 99 фунтов 20 пенсов. Время от времени они с интересом посматривали в сторону раскачивающегося фургона, из которого доносились приглушенные вопли.
К удивлению пассажиров и водителей машин, стоявших в длинной очереди, фургон внезапно перестал подпрыгивать, исторгнув из себя одного из седоков. Вот это номер! Выпрыгнувший пассажир некоторое время пытался освободиться от кроличьего костюма. Похоже, он очень спешил. Или нет? Нет. Кажется, передумал.
Кролик заковылял обратно к фургону, широко расставив мохнатые лапы и оставляя на шоссе мокрые отпечатки кроличьих лап.
Сборщик пошлины уже шаркал к своей будке, с заметным усилием волоча большой полотняный мешок, позвякивающий монетами на общую сумму 99 фунтов 20 центов. Просунув голову в окно машины, он вдруг резко отпрянул со словами:
— Пффууу! Что за запах? Неужели здесь кто-то умер, пока я ходил за вашей сдачей? — Он оглушительно расхохотался над собственной шуткой и принялся обслуживать следующую машину.
Проехав несколько миль, они остановились у заправочной станции и купили несколько баллончиков освежителя воздуха с ароматом персика. Еще через несколько миль они вновь остановились и опрыскали кролика. Вскоре дорога заметно сузилась. Серпантины и крутые спуски, сменявшиеся не менее крутыми подъемами, заставили всех почувствовать несовершенство собственных желудков. Всех, кроме кролика. Он-то как раз был всем доволен: его костюмчик почти высох, ему удалось найти отличную станцию, крутившую «тяжелый металл», и он опускал и поднимал стекло в такт ритму.
«ОТКРОЙ ОКНА!» — хором заорали трое на заднем сиденье, когда машина, подпрыгивая, заложила очередной крутой вираж.