Несколько миль спустя они остановились в чистом поле и привязали кролика к багажнику на крыше.

НЕМНОГО ГОРЯЧЕГО ПУНША

Чувствуя, что потеряла несколько очков в скаутском зачете, подставив подножку своей хозяйке, Мультитьюдина сочла за благо ринуться вниз, обратно в подвал. Запах размороженной и протухающей еды усилился с момента ее последнего визита. Вонючая лагуна окружала некогда полный первосортного льда морозильник. «Меня не проведешь, — твердо сказала себе Мультитьюдина. — Последний раз, когда я пила из этой самой лужи, мой нос поджарился». Обойдя озерцо стороной, она продолжила путешествие. «Где-то в глубинах этого огромного дома, — думала она, прислушиваясь к бурчанию в животе, — должно быть припасено что-то съедобное для будущей мамы».

Дождь наконец прекратился, и робкий солнечный луч пробился через окно кухни. Миссис Маклахлан пристально смотрела на Сэба, Ффупа и Нота, сгрудившихся вокруг стола.

— Оставалось четыре, — выразительно постучала она по блюду для булочек, — а теперь ни одной.

Звери сочувственно вздохнули.

— Я отвернулась только на минутку, — продолжала она, — чтобы подогреть капельку горячего пунша для синьоры, а когда повернулась обратно…

Сэб нервно облизнулся. Ффуп подавил отрыжку, прикрывшись кожистым крылом. Миссис Маклахлан не сводила с них глаз. Нот вприпрыжку выбежал из кухни, оставив на стуле недоеденную булочку.

— Неужели он это сделал?! — воскликнула миссис Маклахлан. — Все четыре малиновые булочки? Какая свинья. После того роскошного обеда, который он слопал вчера вечером.

— Беее, — выдавил Сэб, сжимая свой кожистый живот.

— Нам нехорошо, — простонал Ффуп, поглаживая свое чешуйчатое брюхо.

Миссис Маклахлан открыла дверь в сад.

— Только не на газон, — предупредила она, когда Сэб и Ффуп стрелой промчались мимо нее. — Хотя ладно… ничего, отмоется.

Минут через пять они вернулись, оба были бледны и выглядели неважно.

— Должно быть, та копченая треска, — прошептал Ффуп, вздрагивая при воспоминании о вчерашнем ужине.

Синьора Стрега-Борджиа свернулась под одеялом. Лента бумажных полотенец тянулась от ванной к ее подушке. После очередного приступа чихания она чувствовала себя разваливающейся на куски, словно переваренная треска, горло саднило, будто она съела пачку лезвий, из носа текло, как в весеннее половодье.

Раздался деликатный стук в дверь, и в спальню вплыла миссис Маклахлан с подносом, от которого поднимался ароматный пар.

— Доброе утро, дорогая, — сказала она, устраивая поднос на хлюпающей груде использованных салфеток. — Я принесла вам пунш по рецепту Мораджи-Фиддак-Маклахланов. Три столовые ложки верескового меда, сок лимона, все это подогревается с тремя палочками гвоздики, корицей и кусочком мускатного ореха… ах да, забыла самое главное! Еще три стакана отличного виски.

Она с одобрением следила, как синьора Стрега-Борджиа в несколько глотков осушила кружку. «Нннггг», — промычала синьора Стрега-Борджиа. Глаза ее тут же начали косить, а на лбу обильно выступил пот.

Миссис Маклахлан взбила подушки, разгладила и подоткнула плед.

— Эт’ прям’, — пробормотала синьора Стрега-Борджиа, хлопая по пустой кружке, — эт’ прям’ с ног сбивает… щас только зкрыть глаза на минут… — Она зарылась поглубже в подушки и засопела.

Миссис Маклахлан поплотнее задернула шторы, нагрузила поднос использованными салфетками и на цыпочках вышла из комнаты.

— Малышка с тобой, Титус? — спросила она, спускаясь по лестнице.

Чуть приоткрыв дверь, Титус просунул голову и честно сказал:

— Она играет в компьютере.

Удовлетворившись ответом, миссис Маклахлан спустилась в кухню.

ОТЗЫВЧИВЫЕ ПАУКИ

Титус закрыл дверь спальни и повернул ключ в замке. В дальнем углу комнаты Пандора жевала ногти, подавляя рыдания.

— Что теперь делать, Титус? Как вернуть Дэмп?

— Это невозможно, — откровенно заявил Титус.

— Но мы должны, — завыла Пандора.

— Это все равно что отправить письмо, — объяснил Титус. — Если уж ты что-то послала, ты уже не можешь засунуть руку в почтовый ящик и вытащить это обратно…

— Но ты можешь подождать, пока почтальон откроет ящик и попросить его выловить твое письмо…

— Это не одно и то же, — возразил Титус, ероша волосы. — Мы должны выяснить, куда она попала, по какому адресу, и тогда попросить вернуть ее.

— Мы говорим о ней так, будто она посылка, — всхлипнула Пандора. — Она же ребенок.

— Она пропавший ребенок, — уточнил Титус. — И мы должны найти ее прежде, чем это сделает кто-то другой.

— Почему ты говоришь — «мы»? — с полным ртом ногтей сказала Пандора. — Я ничего не знаю о компьютерах и Интернете.

Они уставились на экран, погрузившись каждый в свои мысли.

— Вообще-то я тоже, — признался Титус. — Интернет похож на большую паутину, Пандора. Он непостижимо обширный. Колоссальный. Громадный. И где-то там, на одной из миллионов нитей, ползает наша сестренка.

Пандора застонала и рухнула на кровать Титуса. Не в силах сдержать слезы, она смотрела в потолок, понимая, насколько мало надежды вызволить Дэмп.

— Бедная детка, — всхлипывала она. — Затеряна в Паутине. Застряла, словно… муха, беспомощно ожидая, когда…

— Звали? — раздался голос сверху. Медленно крутясь, с потолка спускался мохнатый паук.

Титус отшатнулся, когда Тарантелла плавно опустилась на монитор. Она помедлила, разминая все свои восемь ног и улыбаясь Титусу агрессивно розовыми губами.

— ЙЕЕЕЕХХХХ, — сказал он, смахивая паучиху. — Неужели она все еще жива? Я думал, что убил ее несколько лет назад.

Тарантелла перебежками подобралась поближе и замерла, подперев подбородок мохнатой лапой и разглядывая это нахальное человеческое существо.

— У него проблемы? — спросила она Пандору.

— Да есть немного, — отозвалась Пандора. — В основном они касаются паутины.

— АААРХХХ — говорящий паук! — взвизгнул Титус. — Когда это он научился говорить? И красить губы помадой? УУУРРХХ. Какой здоровенный. Убей его, Пандора. — Он поджал ноги и свернулся в кресле в недосягаемый для паука клубок.

— Титус. Остынь. Она всего лишь паук, — вздохнула Пандора.