Это взорвались под матрасом пятьдесят килограммов динамита.
А получилось это так. Донья Исидора дождалась окончания танцев в музыкальном салоне, поглотив семь коктейлей, а друзей не дождалась. О Бранко она попросту забыла, напившись джина, и отправилась спать. Верные попандопулосы продолжали дежурить у кают русских.
Бранко Синицын столь же дисциплинированно продолжал дежурить у красной кнопки в ночном баре. Голова его клонилась все ниже, и наконец Бранко заснул, уронив свою буйную шевелюру на стол и продолжая обеими руками держать кнопку.
Вокруг пили последние посетители. Шел четвертый час утра.
И тут в ночном баре появилась шумная компания, состоявшая из двенадцати чилийских баскетболисток во главе с тренершей и Алексея Заблудского – осунувшегося, но гордого собою.
Алексей только что с большим запасом побил рекорд Гиннеса, принадлежавший одному пуэрториканцу, который на мюнхенской Олимпиаде сумел удовлетворить легкоатлетическую женскую эстафету 4х400 из Кении за одну ночь.
Чилийские девушки тоже были довольны, включая сорокалетнюю тренершу, которая экзаменовала Алексея последней. По этому поводу они заказали уйму шампанского, сдвинули столики и уселись неподалеку от спящего Бранко.
Пока бармен носил бокалы и бутылки, Алексей прошелся по бару, чтобы размять ноги, и заметил спящего Бранко.
– О-о, старик! Что ты здесь делаешь? – удивился он.
Бранко не реагировал.
– Проснись, отец! – продолжал Алексей, нажимая ладонью на красную кнопку, которую обнимал спящий. – Дзынь-дзынь!
Где-то вдали громыхнул взрыв, от которого «Ренессанс» заметно качнуло.
– Слышите! – поднял палец Алексей. – Салют!
От грохота Бранко проснулся и с ужасом уставился на Заблудского.
– Ты… нажал… ты… – Губы не слушались старика.
– Да, я нажал, – благодушно объяснил Алексей. – Что ты так волнуешься, отец? Надеюсь, это не адская машина?
– А что же еще?! – заорал Бранко, бросаясь к двери.
Алексей побежал за ним, оставив недоумевающих чилийских великанш. Они мчались по коридору мимо кают, где просыпались испуганные пассажиры. Паника охватывала Ренессанс, как пожар. Люди поспешно натягивали одежду, выскакивали в коридоры, бежали неизвестно куда. По громкоговорящей трансляции шли без остановки сигналы шлюпочной тревоги.
Бранко и Алексей прибежали к каюте, которую занимали Иван и Вадим. В коридоре уже, пошатываясь, стоял полуодетый Вадим Богоявленский. Перед ним было пустое обугленное пространство, где прежде была каюта. Дверь в коридор была высажена, а также полностью исчезла стена каюты, где был иллюминатор. Прямо за каютой начиналось море, которое плескалось метра на два ниже уровня пола.
Оцепенение прошло. Все трое устремились на палубу, где обезумевшие от страха пассажиры штурмовали спасательные шлюпки и завязывали спасательные жилеты. По трансляции передавали увещевания капитана, который заявлял, что опасности для корабля нет, пробоина находится гораздо выше ватерлинии.
Им встретилась растрепанная донья. Она схватила Вадима за грудки, крича:
– Где Вания?! Где мой Вания?!
– Его спроси, – указал Вадим на Бранко.
– Почему меня?! – взвизгнул старик. – Его спроси! – Он ткнул пальцем в Заблудского.
– Ну, где он?! – зарыдала донья.
Заблудский воздел глаза к небу.
– Взлетел, мадемуазель.
– Куда?!
– В воздух. Адская машина, мадемуазель.
Донья зарыдала пуще. Внезапно за ее спиной возникли пилоты вертолета Уве и Улле. Оба в синей форме и в белых перчатках.
– Нештатная ситуация, мэм. Мы ждем указаний.
Донья сверкнула глазами.
– Бранко и вы… все! В вертолет, немедленно!
– Я не одет, Исидора, – попытался возразить Вадим.
– В вертолет! – грозно повторила она.
Улле и Уве сопроводили Бранко, Алексея и Вадима в вертолет. Донья еще раз проверила, при ней ли чек на миллион, и пошла следом.
У вертолета метался полупьяный торговец Сильвио с мешком тельняшек.
– Спасите меня! Спасите мой товар! – устремился он к донье.
– Никто не собирается тонуть. Возьмите себя в руки, – парировала она.
– Куда же вы направляетесь?! – вскричал негоциант, увидев, что шведы начинают разогревать мотор.
– На прогулку… Ладно, так и быть, давайте товар, – смилостивилась донья, глядя на полуголого Вадима.
– Спасибо, мэм, вот мой адрес, мэм! – кричал негоциант, пока пропеллер вертолета раскручивался. Потом уже ничего не стало слышно.
Вихрь от пропеллера прогнал любопытствующих и паникующих, вертолет мягко оторвался от палубы и взмыл в воздух.
– Флорида, мэм? – спросил Улле.
– Нет, Касальянка. Южная Америка, – изменила маршрут донья.
– Пятьдесят тысяч, – невозмутимо изменил цену Уве.
– Почему так дорого?
– Мы не знаем дороги. Кроме того, пассажиров в два раза больше.
– Согласна, – сказала Исидора.
Пассажиры вертолета прильнули к окнам. На безбрежной глади утреннего моря с восходящим на горизонте огромным солнцем покачивался белоснежный «Ренессанс» с дыркой в боку. Паника постепенно утихала, путешественники разбредались по своим каютам. Солнце выкатывалось в небо.
– Смотрите! – закричал Вадим.
В полукилометре от теплохода на воде покачивалось белое пятнышко.
– Бинокль! – потребовала донья.
Уве протянул ей бинокль. Донья приставила окуляры к глазам и к своему ужасу и радости одновременно увидела плывущий по волнам океана широкий белоснежный матрац, на котором в костюмах Адама и Евы безмятежно занимались любовью Иван и Ольга.
Они не заметили взрыва. Они вообще ничего не замечали.
– Карамба! – воскликнула донья.
Вертолет взял курс к матрацу с влюбленными.
Куда же понесло вас, любезные вы мои? Куда понесло меня вместе с вами?
В Касальянку!
Да видел ли кто эту Касальянку, знает ли что о ней? Может, вовсе нет никакой Касальянки, лишь кричат какаду в сумрачной сельве над Амазонкой да скалятся из мутной воды зеленые аллигаторы-кайманы.
Ни души во всей Амазонии, хоть пройди ее всю из края в край с револьвером наизготовку.
Но вот звук из прошлого века: было, говорят, в тех местах поселение русских народников, сбежавших от царизма и основавших на краю света колонию социалистического толка. Об этом писал журнал «Нива» в 1903 году, а граф Лев Толстой переписывался с тамошним главным колонистом Петром Молочаевым, имея даже намерение посетить Касальянку, но не успел.