– Помогите! – хрипло говорит Бенда подошедшему Кривому. Тот, подняв брови, удивленно смотрит на Бенду тыкает в себя пальцем:
– Я?!
– У вас руки сильные, – с натугой говорит Бенда, вытягивая что-то.
Кривой с опаской суется в мешок...
– Камень, там большой камень, – хрипит Бенда.
Кривой, крякнув, резко наклоняется вперед, чуть не падает.
– Три кинжала те в задницу! – изумленно шепчет он, крепче упираясь ногами в пол и краснея. Вдвоем с Бендой они вытаскивают из мешка поросший мхом валун размером с полчеловека.
– Это еще зачем? – с подозрением спрашивает Канерва.
Арчибальд молча наблюдает за происходящим. Алиция, широко распахнув глаза, обходит валун кругом. Бенда огибает его с той стороны, откуда они пришли, примеривается – и ударяет кулаком по поверхности камня. Дружный стон-вздох заглушается шумом плещущей из глыбы воды. По полу течет ручей.
Через несколько мгновений благоговейной тишины из темноты коридора, где стояли лошади, послышался недовольный возглас. И затем – довольное фырканье.
Алиция схватила горшок, подставила под пенящуюся струю, и он быстро наполнился. Девушка наклонилась над сосудом, омочила губы, лизнула, с шумом втянула воду...
– Дайте мне, че встали, пустите меня!
– Ну как? – спросил Канерва.
– Сладкая-а-а! – причмокнула девушка.
Несколько рук одновременно протянулись к бегущей из камня струе.
Бенда тем временем снова лезет в мешок и достает оттуда сначала пару коротких бревен, затем поочередно семь одеял. Бревна опускает бревна на пол, на них укладывает стопкой одеяла, просит Кривого:
– Будьте добры, сделайте, чтоб можно было сидеть.
Кривой, растерявшись в первый момент, принял груду шерсти, но тут же обернулся и пихнул ее Сержику:
– На, займись!
– Че сразу я-то?! – возопил Сержик.
– Потому што я сказа, – отрезал Кривой.
– А че ты раскомандовался? Ты здесь не главный!
Кривой повернулся к парню всем телом, медленно переставив ноги.
– А кто здесь главный? – неторопливо спросил он.
– А вон, господин рыцарь! – крикнул Сержик; Арчибальд вздрогнул, оглянулся. – Я к нему вон тоже, как Юлий, в оруженосцы пойду! А че, легко!
Кривой закашлялся. Верней, он начал смеяться, запрокинув круглую плешивую голову, но ему в лицо попал дым от костра, и он, согнувшись и харкая, зажмурился, кулаками потирая глаза. Успокоившись, он произнес в нос:
– Кто же ж тя, голуба, возьмет, идиота такого?
Рыцарь посмотрел на Сержика и отвернулся.
Понукаемый Кривым, красный Сержик принялся за одеяла. Он подтащил бревна к костру, по разные стороны, кинул сверху сложенные одеяла, поправил одно, сползшее на пол.
Костер разгорелся, пламя росло, охватывая подкладываемые Канервой сучья и поленья. Боком в огне у костра стоял горшок, Алиция иногда поворачивала его, прихватывая край подолом. Кипела вода, бурлила крупа, вверх поднимался густой ароматный пар. Все постепенно сошлись к костру, из темноты вынырнула острая физиономия Юлия.
Канерва, осмотрев в свете костра небрежно сооруженные Сержиком седалища, спросил у Бенды:
– А кресла? Или хотя бы пару скамей и стол?
Бенда качает головой:
– Я беру только то, что положено мною, или то, что может взять любой, что никому не принадлежит, то есть в лесу, в поле, в реке...
– Ты разве не наколдовал это все? – недоверчиво спросила Алиция.
– Нет. Я не колдую, а пользуюсь главным свойством мира: Бог во всем. А насчет того, что доставать... Как любила повторять моя матушка, если где-то есть чего-то, значит, что-то где-то нет. Если вещь появляется здесь, значит, там ее не стало. Но, может, хозяину она сейчас нужнее, чем мне?
– Опять Бог, – проворчал Кривой. – Прямо какая-то святоша, а не колдун!
– У тебя была мать?! – выпалила Алиция.
Бенда смотрит на нее с непонятным девушке выражением:
– А по-твоему меня в капусте нашли?
– Ох, нет, наверное, нет, прости! – конфузится Алиция. – Просто я подумала, что, может, волшебники... они как-то иначе...
Бенда поворачивается к Кривому:
– Дело не в словах, назовите как хотите: Бог, Единое, Первооснова, Первоисточник, Сущее, Абсолют...
– Еретик! – Канерва спешно перекрестился.
– Моя мать тоже так говорила! – вставил Юлий радостно, но тут же померк. – А потом выгнала...
Кривой пихнул Сержика локтем, подталкивая к приготовленным местам. Канерва с длинным сучком в руках пошевелил угли в почти прогоревшем костре, добавил пару поленьев, раздул огонь. Сержик примостился рядом с Канервой, к парню подсел Кривой. Арчибальд взял Бенду под руку и подвел ко второму бревну, опустился, потянув Бенду за собой. Алиция устроилась с краю, около Бенды, и, ухватив подолом горшок, потащила его из костра.
– Готово! – сообщила она громко. И посмотрела снизу вверх на неловко стоявшего рядом Юлия.
Кривой похлопал по бревну рядом с собой:
– Идь сюды, голуба.
Юлий, испуганно оглянувшись на него, схватил одеяло и сел на землю около рыцаря. Кривой проводил оруженосца тяжелым взглядом.
– А лошади? – повернулся к юноше Арчибальд.
– Я их привязал, как вы в прошлый раз, – доложил Юлий. – Ну, тогда, когда спать ложились.
– Но... – Арчибальд задержал взгляд на бандите. Кривой в упор смотрел на Юлия и медленно разрывал свой шейный платок. Яркие тонкие полосы ложились около его ног в кучу. Потрескивали дрова, шипели искры, и казалось, что ткань рвется совершенно бесшумно, отчего становилось немного жутко. Глядя на эти яркие полосы, Арчибальд проговорил в пространство: – А завтра турнир...
– И вы там, конечно, собирались победить? – хмыкнул Канерва, принимая из рук Сержика переданную Алицией миску с дымящейся кашей и ложку. Рыцарь не ответил.
Алиция придвинула ему горшок, протянула две деревянные ложки:
– Осторожно, горячий. Тарелок больше нет, вы с оруженосцем поедите из одной посудины? Вам ведь не привыкать?
Кривой закашлялся. Сержик кулаком с зажатой ложкой заколотил его по спине. Бандит с силой оттолкнул руку парня. Канерва, которому Сержик чуть не угодил ложкой в глаз, недовольно воскликнул:
– Тише вы там!
Дальше ели в молчании. Огонь снова спал, редкие оранжевые язычки пробегали по черным головням, на поверхности которых иногда слабо вспыхивали темно-красные пятна. Из-за валуна слышался тихий журчащий говор воды. Ложки постукивали по краям мисок или поскребывали по дну. В молчании же прошел по рукам мех с компотом из сушеных фруктов. Опустошенные миски в красноватой полутьме передали обратно Алиции, девушка сложила их стопкой у ног, подождала, когда вернется горшок, и вскочила: