Розальба направила Энстриила к костру и смогла добраться до Джастрина: одним ударом меча Йорша она разрубила цепи, которыми мальчик был прикован к столбу. При этом ей пришлось наклонить голову, и очень вовремя: в тот самый момент на волосок от нее просвистела стрела и вонзилась в древесину столба. Роби пожалела, что не захотела тратить времени на поиски шлема: ее голову защищала лишь корона. В любой момент туча стрел могла заслонить свет солнца. Жаркий ветер окончательно разогнал туман. В высоком, бескрайнем небе кружили над Догоном чайки. Роби подумала, что если подыхать, то уж лучше во время града или хотя бы грозы.
С мечом наперевес она набросилась на цепи остальных детей. Ее всадники сражались с лучниками орков, выигрывая для нее время. На этот раз не было никакого побега или непонятных проклятий — орки сражались со всей своей жестокостью. Два солдата были ранены. Матери пленников и другие женщины тоже заметили, что орки не сражались с ними и старались их избежать. Женщины бросались на лучников со своими нелепыми топорами для разделки мяса и ножами для чистки рыбы, чем тоже выигрывали хотя бы несколько мгновений.
Внезапный звук рога пронесся над равниной.
Роби подняла глаза и увидела отряд всадников, приближавшийся с востока. Варил выслал им подкрепление! Мир Людей наконец-то решил подняться с колен и сражаться за право своих детей на жизнь!
Солнце стояло в зените. Скакавший впереди отряда воин был без шлема. Даже если бы Роби не узнала прекрасного пепельного скакуна, блеск волос всадника не оставлял сомнений. Аврора вернулась и — вечная ей честь и хвала! — прихватила с собой человек пятьдесят вооруженных кавалеристов. Они были без знамен, и даже издалека можно было различить кирасы из кусков грубо выделанной кожи, соединенных неизвестно чем, разномастные наголенники и помятые шлемы легкой кавалерии. Зато как они сражались! Рядом с тем, кто казался их командиром, неслась собака. Собака?
— Это волк! — крикнул командир стражников, прибежавший Розальбе на помощь.
Мгновенно определив самый уязвимый участок правого фланга вражеской армии — строй низкорослых болотных орков, отряд всадников прорвал ряды врага и пришел на помощь защитникам Далигара. Сотня громадных горных орков попыталась выстроить вторую линию сопротивления, но всадники в пылу своей ярости прорвали и ее. Они тоже увидели детей на уложенных штабелями дровах, и теперь ничто не могло остановить их гнев. Их крики слились в одно яростное рычание:
— Вперед! ВПЕРЕД! ВПЕРЕ-Е-ЕД!!!
С каждым разом этот призыв становился все громче. Роби узнала в общем крике собственный голос. Узнала голос Джастрина, голоса матерей.
— Вперед! ВПЕРЕД! ВПЕРЕ-Е-ЕД!!!
Мужество возродилось. Люди сражались. Освобождали свою землю. Ужасу перед орками пришел конец. Сегодня. Сейчас.
Отряд всадников остановился между орками и Роби, дав ей возможность собрать своих и увести их в безопасность, за городские стены. Все дети были освобождены. Вслед за ними, один за другим, в город вошли и кавалеристы, предпоследней была Аврора, а за ней — тот, кто, несомненно, являлся капитаном отряда. Это был очень высокий воин верхом на не слишком благовидной кляче, которая, едва почувствовав себя в безопасности, так резко встала, что чуть не сбросила своего наездника. Из-под шлема великана раздались проклятия.
Его волк, тяжело дыша от быстрого бега, остановился рядом с ним.
Одному из орков, громадному кавалеристу, оставшемуся без коня, удалось прыгнуть на подъемный мост, когда тот был уже в воздухе, и проскочить под опускавшейся железной решеткой. Вид у него был ужасающий: его шлем и боевую маску полностью покрывали волчьи зубы. Орк бросился на Розальбу, но споткнулся о метнувшегося ему под ноги волка. Капитан прибывшего войска воспользовался замешательством и одним ударом своего меча, похожего на меч орков — без эфеса, выкованного одним сплошным куском вместе с рукоятью, — обезглавил нападавшего.
Мало что могло сравниться с ненавистью, которую испытывала Роби к тем, кто пытался ее убить, но все же в обезглавливании было нечто совершенно невыносимое. Она вновь задалась вопросом, имели ли орки отцов и матерей, были ли когда-то новорожденными. Неподалеку лежали трупы полудюжины орков, очевидно, проникших в город за те несколько секунд, когда открыли решетку для последней вылазки, и убитых лучниками, оставшимися оборонять Далигар.
Роби хотела упасть на колени и возблагодарить Небо или того, кто был за ним. Они не только вернулись из атаки живыми, но и получили первое подкрепление. Капитан отряда снял шлем, и Роби подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.
На смену ликованию пришла ярость. Она узнала капитана легкой кавалерии Далигара.
Она видела его всего один раз — восемь лет назад, в ущелье Арстрид, но этого было достаточно, чтобы его лицо навсегда запечатлелось в ее памяти.
Это был человек, который убил Эрброу. Человек, который хотел перебить их всех, до последнего вшивого ребенка, и лишь последний великолепный полет последнего великолепного дракона помешал ему в этом, закрыв узкий проход через ущелье.
Перед глазами Роби опять встали огромные зеленые крылья, распахнутые под луной, и стрелы, вонзавшиеся в них. Она вспомнила неясное зеленое пятно, которое занимало ее детские сны, успокаивая и согревая по ночам.
Ее ненависть к капитану была сравнима лишь с тем чувством, которое она испытала бы, встретившись лицом к лицу с Судьей-администратором.
Всем и во всем капитан был подобен Судье.
Капитан легкой кавалерии Далигара тоже увидел и узнал ее, а если и не узнал, учитывая, что прошло много времени и черты ее изменились, то наверняка понял, кто она такая. Он спешился и подошел к ней.
Роби все еще сжимала в руках свой меч — эльфийский клинок сверкнул, когда она приставила его к горлу капитана. Тот был действительно очень высок, очень силен; он и вправду казался непобедимым. С невероятным удовольствием Роби увидела страх в его глазах. Послышалось грозное рычание.
— Придержи своего волка, — приказала ему Роби.
— Лизентрайль, держи его, — произнес капитан. И вновь Роби с дикой радостью прочла на его лице страх.
С того момента, как Аврора принесла ему страшные вести, сердце Ранкстрайла сжималось от ужаса. Он уже потерял Последнего Эльфа и теперь боялся, что не успеет прийти на помощь его супруге и детям.
Ранкстрайл даже не догадывался, какая опасность угрожала Йоршу. Он поспешно решил, что тот неуязвим, и не предполагал, что Йоршу может понадобиться помощь. Даже если Ранкстрайлу суждено было дотянуть до ста лет, он никогда не простил бы себе того, что не смог помешать убийству Последнего Эльфа.
Так Мир Людей лишился единственного воина, который мог спасти их, мог повести в контратаку. Люди забили, словно бродячего пса, того, кто мог принести им победу.
Нескольких мгновений, проведенных с Эльфом, оказалось достаточно, чтобы Ранкстрайл решил поклясться ему в своей вечной преданности. После того как Аврора сообщила ему о смерти Последнего Эльфа, Ранкстрайл поклялся самому себе, что любой ценой защитит его супругу и его детей.