Джилли мгновенно поладила с Джо. Джей познакомил их через неделю после битвы камнями и от их взаимопонимания ощутил легкий укол ревности. Джо знал многих местных бродяг и уже начал торговать с Мэгги, меняя фрукты и заготовки на шерстяные платки, которые она вязала из свитеров, купленных в благотворительных лавках; этими платками Джо укрывал свои нежные многолетники — хихикая, признался он, и Мэгги покатилась со смеху — холодными ночами. Она уйму всего знала о растениях и вместе с Джилли приняла амулеты и защитные ритуалы Джо с исключительной безмятежностью, как нечто совершенно естественное. Пока Джо работал на огороде, Джей и Джилли помогали ему с остальным хозяйством, а он беседовал с ними или подпевал радио, пока они собирали семена в банки, или зашивали заклинания в красные фланелевые мешочки, или таскали старые поддоны с насыпи, чтобы хранить в них дозревающие фрукты. Присутствие Джилли будто смягчило Джо. Он как-то по-особому с ней говорил, словно закрываясь от Джея — беззлобно, но все-таки ощутимо. Может, потому, что Джилли тоже путешествовала. А может, просто потому, что она девочка.
Джилли никоим образом не оправдывала ожиданий Джея. Она оказалась отчаянно независимой, всегда командовала, несмотря на его старшинство, была неугомонной, бойкой и острой на язык, причем настолько, что консервативно воспитанный Джей втайне был шокирован; ее переполняли эксцентричные суеверия и идеи, почерпнутые из неистощимого запаса матери. Пришельцы из космоса, феминизм, нетрадиционные религии, лозоходство, нумерология, охрана окружающей среды — всему находилось место в философии Мэгги, и во все это верила Джилли. От нее Джей узнал об озоновом слое и булочках, таинственным образом принявших форму Иисуса, о том, что она называла Новой Смертельной Угрозой, о шаманизме, о спасении китов. В свою очередь, она была идеальной слушательницей его рассказов. Они проводили вместе целые дни, иногда помогая Джо, но чаще просто ошиваясь у канала, разговаривая или исследуя. После битвы камнями они еще раз видели Зета издали на свалке и обошли его стороной. Как ни странно, Джилли его ни капельки не боялась, — но Джей боялся. Он не забыл, что Зет крикнул в тот день, когда они заставили его обратиться в бегство от шлюза, и был бы до смерти рад никогда больше Зета не увидеть. Но конечно, такое счастье ему не светило.
Ланскне, март 1999 года
Назавтра с утра он был в Ажене. Он узнал у Жозефины, что автобусы ходят всего дважды в день, и, наскоро выпив кофе и съев парочку круассанов в кафе «Марод», отбыл за бумагами в агентство. Волокита заняла больше времени, чем Джей ожидал. Юридически все было оформлено еще вчера, но электричество и газ еще не подключили, и агентство очень не хотело отдавать ключи, пока из Англии не прибыла вся документация. К тому же, как рассказала женщина в агентстве, есть и другие сложности. Предложение Джея поступило, когда другое как раз рассматривалось, точнее, было принято владельцем, хотя официально еще ничего не было сделано. Предложение Джея — на пять тысяч фунтов весомее чужого — легко склонило чашу весов в его пользу, но человек, которому обещали ферму, позвонил сегодня с утра пораньше, ругаясь и угрожая.
— Поймите, мсье Макинтош, — сконфуженно произнесла агент. — В этих крохотных общинах обещание земли… они не понимают, что простое слово никого ни к чему по закону не обязывает.
Джей сочувственно кивнул.
— К тому же, — продолжала агент, — продавец, который живет в Тулузе, — молодой человек, ему нужно семью кормить. Он унаследовал ферму от двоюродного дедушки. Он довольно давно не видел старика и не отвечает за то, что дедушка мог наобещать перед смертью.
Джей понял. Он оставил агентов разбираться и отправился за покупками. Потом подождал в кафе через дорогу, пока бумаги перешлют из Лондона по факсу. Лихорадочные телефонные переговоры. Банк. Солиситор. Агент. Банк.
— И вы уверены, что этот человек — тот, кто хотел купить дом до меня, — не имеет на него никаких прав? — спросил он, когда агент наконец протянула ему ключи.
Она покачала головой:
— Нет, мсье. Возможно, с мадам д'Апи существовала давнишняя договоренность, но у нее нет абсолютно никаких прав. На самом деле мы только с ее слов знаем, что старик принял ее предложение первым.
— Д'Апи?
— Да, мадам Мариза д'Апи. Ваша соседка вообще-то, ее собственность примыкает к вашей. Говорят, она местная бизнес-леди.
Это многое объясняло: ее враждебность, ее удивление, когда он сказал, что купил дом, и даже свежую краску на первом этаже. Она считала, что дом будет ее. Она сделала то же, что и он: въехала чуть раньше времени, до официального оформления. Неудивительно, что она так злилась! Джей решил повидаться с ней как можно скорее и объясниться. Если понадобится, возместить затраты на ремонт. В конце концов, если им суждено быть соседями…
Когда с делами было покончено, день клонился к вечеру. Джей устал. Благодаря поспешным переговорам газ в доме включили, но электричества придется ждать еще пять дней. Женщина из агентства предложила поселиться в гостинице, пока дом непригоден для жилья, но Джей отказался. Невозможно устоять перед романтикой заброшенного, уединенного фермерского дома. Кроме того, есть еще новая рукопись, двадцать страниц, напечатанные на обороте «Отважного Кортеса». Бросить их ради стерильного гостиничного уюта означает убить сюжет еще до того, как он толком оформится. Даже сейчас, в такси, что направлялось в Ланские, — вокруг гора покупок, голова звенит от усталости, — Джея манили эти написанные страницы, бередило желание продолжать, касаться пальцами клавиш старой машинки и вести повествование куда глаза глядят.
Когда он вернулся, спальный мешок исчез. Как и свечи, и коробка с красками. Больше ни к чему не прикасались. Надо думать, Мариза заглянула, пока его не было, чтобы уничтожить последние следы своего незаконного вторжения. Было уже слишком поздно, чтобы являться к ней в гости, но Джей пообещал себе, что завтра непременно сходит. Глупо быть на ножах с единственным соседом. Он развел огонь в камине, зажег масляную лампу — одну из дневных покупок — и поставил ее на стол. Джей купил себе спальник и несколько подушек, а также раскладушку, так что вполне уютно устроился на ночь у камелька. Поскольку еще не стемнело, он отважился заглянуть в кухню. Там нашлась газовая плита, старая, но вполне рабочая, и очаг. Над ним висел закопченный чугунный котел, пушистый от паутины. Древняя эмалированная плита занимала половину пространства от стены до стены, но духовка задыхалась от мусора — угля, обгоревших деревяшек и многих поколений дохлых насекомых. Джей решил подождать, пока не сможет почистить ее как следует. С конфорками все оказалось намного проще. Огонь зажегся легко, и Джей сумел подогреть воды, чтобы помыться и заварить кофе, который затем взял с собой на экскурсию по дому.
Тот, как выяснилось, был еще больше, чем показала предварительная разведка. Гостиные, столовая, буфетные, чуланы, шкафы размером с кладовку, кладовки размером с пещеру. Три винных погреба, где было так темно, что Джей не рискнул спуститься по сломанным ступенькам, лестницы в спальни, чердаки, амбары. Была и мебель, по большей части испорченная дождем и небрежением, но кое-что вполне годилось. Длинный стол из какого-то потемневшего от времени дерева, изрезанный, покоробившийся за долгие годы; столь же грубо сработанный буфет; стулья; скамеечка для ног. Если отполировать и подновить, сказал себе Джей, получится прелесть что такое, совсем как та мебель, над которой Керри вздыхала в элегантных кенсингтонских антикварных магазинах. По углам громоздились коробки с вещами: столовая посуда на чердаке, инструменты и садовое оборудование за дровяным сараем, целый сундук чудом сохранившегося белья под коробкой битой посуды. Джей вытащил жесткие накрахмаленные простыни, пожелтевшие по складкам, каждая украшена искусно вышитым медальоном, в котором инициалы «Д» и «Ф» сплетались над венком из роз, — приданое некой женщины, жившей сто, а то и двести лет назад. Он нашел и другие сокровища: сандаловые шкатулки с носовыми платками; медные кастрюли, позеленевшие от патины, древнее радио — довоенное, решил он, кожух потрескался, обнажив электронные лампы, большие, точно дверные ручки. Но лучше всего был здоровенный старый комод для пряностей из необработанного черного дуба, на некоторых ящичках виднелись ярлыки, подписанные выцветшими коричневыми чернилами: Cannelle, Poivre Rouge, Lavande, Menthe Verte; [54] давно опустевшие отделения еще хранили ароматы пряностей, кое-где на дне лежала пыль, окрасившая пальцы Джея корицей, имбирем, паприкой и куркумой. Восхитительная вещь; она завораживала. Она заслуживает большего, чем этот пустой полузаброшенный дом. Джей пообещал себе, что при первой же возможности снесет комод вниз и почистит. Джо он понравился бы.