Спустилась ночь: Джей неохотно прервал экспедицию. Прежде чем улечься на раскладушку, он снова осмотрел лодыжку — надо же, как быстро заживает! Пожалуй, ему особо и не нужен крем с арникой, купленный в аптеке. В комнате было тепло, горящие угли отбрасывали огненные блики на побеленные стены. Было еще не поздно, не позже восьми, но усталость поймала его в сети, и Джей лег на раскладушку, глядя на огонь и обдумывая планы на завтра. Он слышал, как за закрытыми ставнями гудит ветер в фруктовом саду, но сегодня вечером в звуках не было ничего зловещего. Напротив, они казались сверхъестественно знакомыми — ветер, неясный шелест воды, крики и перебранки ночных обитателей, а фоном — бой церковных часов вдали за болотами. Внезапно Джея окатила волна ностальгии — по Джилли, по Джо, по Дальнему Краю и по тому последнему дню на железнодорожных путях у переулка Пог-Хилл, по всему, о чем он не написал в «Пьяблочном Джо», по тому, что слишком глубоко увязло в трясине разочарований и что не облечешь в слова.

Он сонно, хрипло засмеялся. «Пьяблочный Джо» имеет очень мало общего с тем, что произошло на самом деле. Он — выдумка, мечта о том, каким все должно было быть, наивное воскрешение волшебных, ужасных летних дней. Джей придавал смысл тому, что осталось бессмысленным. В книге Джо был грубовато-сердечным стариком, который вел его к взрослости. Джей был типичным американским мальчиком, жизнерадостным, искусно прямодушным. Его детство было позолочено, его юность очаровывала. Забыты были все мгновения, когда Джо донимал его, беспокоил его, злил. Забыты все мгновения, когда Джей не сомневался, что старик рехнулся. Его исчезновение, его предательство, его ложь стерты, смягчены ностальгией. Неудивительно, что книгу все полюбили. Она стала триумфом фальши, победой выдумки над реальностью, детством, которое мы все в глубине души считаем своим, но которого у нас никогда не было. «Пьяблочный Джо» был книгой, которую мог написать сам Джо. Худшей ложью — полуправдой, ложью о том, что действительно важно. Ложью в самой сути.

— Знаешь, надо было тебе вернуться, — сухо заметил Джо. Он сидел на столе рядом с пишущей машинкой, с кружкой чая в руке. Футболка с «Худышкой Лиззи» сменилась на другую, пинк-флойдовскую, из тура «Животные». — Она тебя ждала, а ты так и не вернулся. Она такого не заслужила, сынок. В пятнадцать лет уже мог бы сообразить.

Джей таращился на него. Джо казался таким реальным. Джей пощупал лоб, но кожа была прохладна.

— Джо.

Конечно, он понимал, что происходит. Все эти мысли о Джо, подсознательное желание найти его здесь, осуществление заветнейшей мечты Джо.

— Ты так и не узнал, куда они подевались, верно?

— Так и не узнал.

Нелепо говорить с глюком, но почему-то утешительно. Джо слушал, чуть склонив голову к плечу, пальцы вяло держали кружку.

— Это ты меня бросил. Наобещал с три короба и бросил. Ты бросил меня. Ты даже не попрощался. — Джей понимал, что говорит сам с собой, и тем не менее голос его звенел от злости. — И ты смеешь мне говорить, что мне надо было вернуться?

Джо невозмутимо пожал плечами.

— Люди пускаются в путь, — спокойно сказал он. — Люди хотят найти себя — или потерять, кому что. Какое хошь клюше. Но ты ж небось сейчас сам так делаешь? Бежишь?

— Я не знаю, что я сейчас делаю, — сказал Джей.

— Эта твоя Керри, — продолжал Джо, будто не расслышал. — Очередная девица. Но ты опять проворонил удачу. — Он усмехнулся. — Ты знаешь, что у нее зеленые линзы?

— Что?

— Линзы контактные. У ней голубые глаза вообще-то. Столько времени прошло, а ты и не в курсе.

— Бред, — пробормотал Джей. — Все равно тебя здесь нет.

— Здесь? Здесь? — Джо повернулся к нему, сдвигая кепку на затылок характерным жестом, который Джей прекрасно помнил. Он усмехался, как всегда, когда собирался ляпнуть что-нибудь возмутительное. — А кто тебе сказал, где это — здесь, а? Кто тебе сказал, что ты сам — здесь?

Джей закрыл глаза. Оттиск силуэта старика мгновение танцевал на сетчатке, словно бабочка билась в окно.

— Всегда ненавидел, когда ты так говорил, — признался Джей.

— Как — так?

— Ну, всякую мистическую чушь вещал. Джо хихикнул.

— Восточную философию, сынок. Я научился ей у тибетских монахов, когда бродил по миру.

— Да врешь ты все, — объявил Джей. — По первой автостраде [55] ты бродил, а не по миру.

Он уснул под смех Джо.

26

Пог-Хилл, лето 1977 года

Первую половину того лета Джо был в отличной форме. Он казался моложе — Джей его таким не видал, — бурлил идеями и проектами. Почти все дни он работал на участке, хоть и осторожнее прежнего, и чай они пили на кухне, в окружении помидорной рассады. Джилли приходила каждые пару дней, они спускались в железнодорожную выемку и, как обычно, собирали сокровища, чтобы потом отнести их вверх по насыпи к дому Джо.

Они уехали из центра Монктона в мае, объяснила Джилли, когда компания местных детишек начала безобразничать в их прежнем лагере.

— Ублюдки, — небрежно обронила она, затягиваясь общей сигаретой и передавая окурок Джею. — Сперва просто обзывались. Ну и хрен с ними. Потом начали колотить в двери по ночам, потом — кидать камни в окна, потом — пускать петарды под днищем фургона. Потом отравили нашего старого пса, и Мэгги сказала, что с нее хватит.

Джилли в тот год начала ходить в местную школу. Она почти со всеми поладила, сказала она, только не с этими. Джилли не слишком распространялась, но Джей догадывался, что все было хуже некуда, раз Мэгги переехала в такую даль.

— Самая мерзкая — она у них заводила — девчонка по имени Гленда, — рассказывала Джилли. — На год старше меня, я с ней дралась пару раз. Больше никто не осмеливался ей перечить, потому что у нее брат.

Джей взглянул на нее.

— Ты его знаешь. — Джилли сделала еще одну затяжку. — Здоровенный ублюдок с татуировками.

— Зет.

— Ага. Хотя бы он теперь закончил школу. Я его нечасто вижу, разве что иногда внизу, на Крае, когда он птиц стреляет. — Она пожала плечами. — Я редко туда хожу, — добавила она, словно защищаясь. — Ну, не очень часто, правда. Мне не нравится.

Дальний Край теперь принадлежит им, узнал Джей. Банда, человек шесть-семь от двенадцати до пятнадцати лет, сестра Зета верховодит. По выходным они наведываются в город и подбивают друг друга воровать мелочевку из газетного киоска — обычно конфеты и сигареты, а потом отправляются на Край и шастают там без дела или пускают фейерверки. Прохожие стараются не связываться, боятся брани или насилия. Туда теперь даже собачники не ходят.

Новости странно опустошили Джея. После битвы камнями он остерегался Края, все время носил амулет Джо в кармане, постоянно ждал беды. Он избегал канала, зольной ямы и шлюза — слишком рискованно. Он уж постарается с Зетом не встречаться. Но Джилли не боялась. Ни Зета, ни Гленды. Она тревожилась за него, не за себя. Джей обозлился.