Что она читала перед сном? Салли медленно повернулась набок, спустила ноги с кровати, встала и подошла к окну. Она отдернула занавеску и невольно прищурилась от солнечного света, залившего комнату. Там, на столе у окна лежала Библия Сары, все еще раскрытая на Евангелии от Марка. Там были какие-то слова, которые во время чтения пробудили в ней лишь мимолетную мысль.
Салли села за стол и снова просмотрела это место. Вот оно, в первой главе: "В синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, и вскричал: Оставь, что тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты, Снятый Божий.
Но Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него. Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него.
И все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?…
… При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям.
И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями изгнал многих бесов и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос".
«Бесы. Это бесы». Салли не сомневалась в этом. С далеких дней своего посещения воскресной школы она никогда особо не доверяла Библии, но сейчас, сидя в этой комнате, очнувшись от кошмара, который послужил ей самым внятным уроком из всех, какие только можно было пожелать, – она верила всему сказанному в Книге об этих существах. Все это фальшивка, наглый обман, духовное жульничество. Все эти существа были злыми, ибо являлись воплощением самого зла.
«Где мой блокнот? Я должна написать Тому».
"Том, вы это уже знаете и понимаете, что именно поэтому оказались в беде, но позвольте мне – как чело веку, некогда находившемуся во враждебном лагере, – подтвердить: вы совершенно правы.
Эмбер Брэндон, вступила в контакт с духом-водителем, и теперь он управляет ее жизнью, ее мыслями, ее поведением. У меня… был Джонас, теперь у Эмбер есть Эмитист, и, если я еще не сказала это достаточно отчетливо, позвольте мне сделать это сейчас, ибо я ясно это понимаю: эти духи злы, они стремятся уничтожить нас. Просто посмотрите, что Джонас сделал со мной. Я не возлагаю на, него всю вину целиком: ведь я сама призвала его в свою жизнь и отдала ему свой ум и тело. Но истинную его цель я поняла слишком поздно.
А как же Эмбер? Полагаю, для нее все начиналось с невинных забав и игр. Теперь я почти уверена, что она попала в ситуацию, из которой хотела бы выбраться, но уже не может. Честно говоря, я не уверена, что сама, окончательно убежала от опасности.
Но, если в Евангелии от Марка говорится правда и ваш Иисус действительно может повелевать этим духам и избавлять людей от их власти, тогда, надеюсь, у вас хватит веры в Спасителя, чтобы заручиться Его помощью.
И пожалуйста, Том, когда вы будете заниматься этим, замолвите словечко и за меня".
Бесы Разрушителя надрывались от хохота, когда вылетали из зала судебных заседаний.
Судья Флетчер встала, и все присутствующие в зале встали, а потом она вышла, оставив адвокатов ААСГ в весьма боевом настроении, в то время как Уэйн и Том могли лишь стоять разинув рот.
Корриган был так расстроен, что с трудом сдерживал голос, когда сказал Тому:
– Мы обязательно обжалуем это постановление. За все годы адвокатской практики я никогда еще не сталкивался с таким явным, нелепым нарушением порядка судопроизводства, с таким необоснованным отказом в законном требовании.
Том не знал, что делать: надеяться на лучшее или броситься в бой, или сложить оружие, или пойти домой и умереть, или еще что.
– Хорошо. Если вы считаете, что это поможет.
– Я не знаю, поможет это или нет, если учесть необъективность этих судов, но, возможно, нам больше повезет с другим судьей. В конечном счете, речь идет даже не о решении, подлежащем обжалованию. Просто я буду столь же некомпетентен, как судья, если не обжалую ее постановление. Давайте выбираться отсюда.
В холле за дверями зала судебных заседаний довольный Уэнделл Эймс, залитый светом прожекторов, старался говорить во все микрофоны сразу, делая заранее подготовленное заявление представителям прессы.
– Безусловно, мы рады тому, что человек таких достоинств, как судья Флетчер, признает необходимость защиты малолетних детей от людей, уличенных в жестоком обращении с детьми, даже в суде…
– Ну все, – сказал Корриган. С неожиданным и совершенно нехарактерным для него раздражением он протолкался прямо в круг репортеров. – Леди и джентльмены, я сделаю заявление для прессы, как только мистер Эймс закончит.
Корриган мгновенно завладел вниманием журналистов. Они изголодались по новой информации. Они засыпали его вопросами, в том числе весьма провокационными.
Корриган решительно отмел в сторону все вопросы и сказал то, что хотел сказать:
– Во-первых, хочу поправить мистера Эймса и указать на то, что, по существу, в данном деле речь идет о свободе религии, гарантированной Конституцией, а не о жестоком обращении с детьми. Мы не признавали никаких фактов жестокого обращения с детьми, и попытайтесь не забыть об этом, когда будете строчить свои репортажи. Если отшлепать ребенка значит подвергнуть его истязанию, тогда прямо сейчас надо посадить в тюрьму половину страны!
Во-вторых, видя, как адвокаты истицы упорно настаивают на участии прессы в данном процессе, позволю себе предложить вам поразмыслить над следующими обстоятельствами: а) все показания, которые мы слышали по данному делу, исходят от матери Эмбер и нанятого адвокатами последней детского психиатра доктора Мандани: а) мы настаиваем на своем праве встретиться с нашим непосредственным обвинителем, которым является Эмбер, и просто доискаться до правды: б) мы не намерены оказывать давление на Эмбер или как-либо оскорблять ее. Мы готовы действовать в пределах разумных ограничений и сотрудничать с судьей и адвокатами истицы.
Теперь что касается последнего постановления судьи Флетчер: оно явно ошибочно и решительно противоречит закону, и у нас не остается иного выбора, кроме как безотлагательно обжаловать его в апелляционном суде. И постарайтесь не слишком усердно редактировать мое заявление.
Засим Корриган и Том быстро направились к лифту, игнорируя журналистов, продолжавших выкрикивать вопросы.
* * *
А тем временем в Бэконе-Корнере Эмбер Брэндон веселилась и хохотала, выйдя из школьного автобуса, в котором так буянила, что водитель уже собрался писать ее матери записку с жалобой на поведение девочки. Но тут автобус подъехал к остановке Эмбер, и водитель просто высадил несносную проказницу и ее друзей.
Друзья девочки привыкли к тому, что она изображает лошадь, а некоторые даже играли с ней «в лошадок». Но сегодня играть с Эмитист было совершенно невозможно. Она толкалась, дразнилась, выхватывала у товарищей учебники и раскидывала их, она прыгала, скакала, кувыркалась и издевалась над всеми подряд.