Потом он откуда-то выкатил тележку – массивный поддон с П-образной ручкой, на крошечных колесиках.
– Закидывайте. А я пока тут разберусь кое с чем…
Петрович взял лопату и принялся скрести пол у дальней стенки, вызывая удивленные взгляды сторожевиков. Потом исчез за незаметной маленькой дверцей в самом темном углу. Там чем-то грохал, звенел, что-то наливал. После этого в помещении вдруг зажегся яркий свет. Туф аж присел от испуга.
– Аккумуляторы в порядке, – бодро заявил Петрович, выходя на проход и вытирая руки тряпкой. – Ящики все закинули? Ну, сейчас поедем.
Он уперся во что-то у дальней стены, там заскрежетало, и в следующую секунду часть стены отъехала, открывая широкий проход. Почти ворота.
– Вот так, – Петрович подмигнул сторожевикам. – Вход тут один, а выходов, на всякий случай, несколько.
Они оказались в довольно широком тоннеле. Здесь даже горели редкие источники света. Петрович задвинул дверь обратно. С внутренней стороны что-то явственно защелкнулось. Проход стал совершенно незаметен, слившись со стеной.
– Вот так… – Петрович отряхнул руки. Затем подошел к тележке, повозился с ящиком и откинул крышку. – Вот и оружие. Автомат Калашникова модернизированный, калибр – семь и шестьдесят две, прицельная дальность стрельбы – до тысячи метров, скорострельность – до ста выстрелов в минуту.
– Дай… – прошептал завороженный Хенд.
– Да пожалуйста, – Петрович вытащил из ящика один автомат и сунул Хенду. Еще один дал Туфу. – Играйтесь.
Хенд с раскрытым ртом разглядывал и ощупывал невиданное изделие. Это было явно оружие – но какое! Гораздо меньше и легче, чем стандартный огнемет, вдвое удобней, ухватистей. Вместе с тем чувствовалось, какое оно ладное, прочное, надежное, пригнанное – все до последней заклепки.
Хенд поднял на Петровича изумленный взгляд.
– Я глазам своим не верю…
– Чего так?
– Не знаю. До последней секунды думал, что ты нас за нос водишь, муммо. Ну откуда, скажи, откуда у тебя это? И почему ты муммо, если у тебя такое богатство?
– Да так вот получилось… – Петрович махнул рукой. – Ладно, сейчас учить вас буду.
– Чего учить-то? – насторожился Туф.
– Чего-чего, стрелять учить. Заряжать, чистить, разбирать, целиться, магазины снаряжать… Думаешь, оно само тебе разбойничков положит штабелями? Везде умение требуется.
– Здесь, что ли, учить будешь?
– А чем плохо? Коридор длинный, свет есть, наверху нас не слышно. Постреляем, потом будем думать, как все это вытаскивать и где прятать. На, открывай…
Петрович взвалил Туфу на руки прямоугольную железную банку с закругленными углами, очень увесистую.
– Чем открывать-то?! – Туф от неожиданности едва не уронил банку.
– Ножом, по краю, аккуратненько. Итак, показываю, запоминайте. Вот это – автоматный магазин для патронов, емкость – тридцать штук…
* * *
Влад проснулся и, не открывая глаз, пощупал кровать рядом с собой. Она оказалась пуста.
Он вскочил, быстро оделся и, перехватив на кухне какой-то съедобный пучок, отправился искать девчонку.
Она нашлась в лесу, за пределами поселка. Издалека Влад увидел только, что она яростно колотит дерево. Подойдя ближе, понял – Алика тренируется с боевой рукавицей.
– Привет, – неловко кивнул Влад.
– Привет.
Алика продолжала сосредоточенно выбивать из ствола щепки. Плотная кожаная варежка была обшита крючками и шипами, расположенными особым образом. Один удар снимал с коры слой получше любого рубанка. А что эта штука могла сделать с живым телом, Влад даже не представлял. Боевая рукавица досталась от вурдов, а они всегда знали толк в разных изуверствах.
– Упражняешься?
– А думаешь, не сто́ит?
У Алики было странное настроение, разговор никак не клеился.
– Тебя настоятель сегодня вспоминал, – произнесла она. – Найди его, может, что-то важное?
Влад в смешанных чувствах побрел обратно в поселок. Действительно, там его сразу перехватил Гаул и велел поскорей идти к Ягло, пока тот свободен.
Настоятель сидел на веранде, он просматривал какие-то ветхие пожелтевшие листы, которые доставал из деревянного сундучка.
– Я обещал поговорить о твоем деле, – с ходу проговорил Ягло. – Можешь начинать.
Влад присел на край тяжелого старинного стула, собираясь с мыслями. Он, конечно, готовился к такому разговору и даже мысленно его репетировал. Но в самый ответственный момент мысли почему-то разбежались, как муравьи.
– Я, наверно, должен рассказать вам, кто я на самом деле, редре, – неуверенно начал Влад. – Я и еще несколько человек…
– Я знаю, кто ты, – оборвал его Ягло. – Не трать время, мне все сообщили заранее. Я даже читал доклады Просвещенного магистра ре Аматиса насчет тебя.
– Вас это совсем не удивляет? – настороженно поинтересовался Влад.
– А чему тут удивляться? Ты чужак, прибыл из далеких краев, и все, что тебе нужно, – вернуться домой. Я прав?
– Да. Но это не просто далекие края, это…
– Это далекие края, и больше ничего, – отрезал Ягло. – Вся разница – в расстоянии. А еще в том, что твоя родина здесь никому не нужна и неинтересна. Мы живем своей жизнью, нам этого хватает.
Разговаривая, старик даже не смотрел на Влада. Он продолжал перебирать свои бумажки.
– Хорошо… – Влад почти потерял нить мысли. – Дело в том, что мы оказались тут из-за гурцоров. Это как-то связано с зеркалами, с темной энергией. Зеркала ведь могут не только передавать изображение, но и перемещать людей или вещи… Вы что-то знаете об этом?
– Да, знаю. Мы пробовали исследовать этот феномен, когда-то давно. Но ничего не добились. Почти ничего. Мы решили, что эта возможность навсегда утрачена.
– И вы забросили исследования? – не поверил Влад. – Это же такие возможности…
– Друг мой! – Ягло наконец отложил листки и в упор посмотрел на Влада. – Это не единственное из утраченных знаний. Много, очень много любопытного и невероятного хранит история Изначальных. Что-то удается обрести заново, а что-то безвозвратно теряется. Таков путь Истинного Знания, ничего не поделаешь.
– Но темным же это удалось!
– Видимо, да. Насколько хорошо – вот в чем вопрос.
– Достаточно хорошо, чтобы перенести сюда целый город! А потом чтобы перебросить в Вантал целое стадо монстров и армию усодов. Разве нет?
– Да, – спокойно кивнул Ягло. – А где жители этого города, ты знаешь?
– Нет, – пожал плечами Влад.
– Думаю, гурцоры тоже этого не знают. А также мы не знаем, сколько усодов сгинуло в неизвестности во время переброски. Ты меня понимаешь?