– Миноносец, – одними губами прошептал Петя и начал медленно поднимать винтовку.
Радзивилл утвердительно покивал и так же медленно, взяв винтовку за ствол, опустил оружие вниз, покрутив головой из стороны в сторону. Китаец оставался с виду невозмутим, лишь крепко вцепился сухонькими пальцами в деревянный руль, еще больше сощурив и без того узкие глаза. Их опять окутало плотным туманом. Миноносец на некоторое время скрылся из вида, зато было отчетливо слышно, как работает его машина. И вдруг где-то совсем рядом и сверху отчетливо раздалась в тумане фраза на незнакомом гортанном языке. Пете показалось, что говорят на расстоянии вытянутой руки, и он непроизвольно вобрал голову в плечи. Радзивилл и китаец застыли подобно замершим морским фигурам из известной детской игры-считалки. Буквально в нескольких метрах над ними проплывал борт японского судна. Сверху снова что-то сказали, затем негромко рассмеялись. Тут же последовал хриплый начальственный окрик, и разговоры мгновенно смолкли. Лишь гулко отстукивала машина, пронося окутанный туманом японский миноносец мимо джонки. Темным пятном в белых сгустках проскользнул он совсем рядом и постепенно скрылся в тумане подобно летучему голландцу из пиратских романов, которые читал Веточкин в детстве. Джонку ощутимо качнуло на кильватерной струе уходящего вражеского корабля. Еще минут пять все трое, скорчившись, сидели в джонке, не смея пошевелиться и обмолвиться ни единым словом. Когда стук машин затих вдали, Радзивилл осторожно огляделся в тумане и, перекрестившись, негромко произнес:
– Кажись пронесло, слава те Господи…
Петя судорожно облизал пересохшие губы. Только сейчас он заметил, что Радзивилл держал все это время над водой в вытянутой за борт руке запечатанный сургучный пакет, к которому бечевкой крест-накрест накрепко был примотан плоский камень внушительных размеров. Перехватив взгляд Веточкина, князь усмехнулся и сунул пакет за пазуху. Китаец, бесшумно поднявшись, быстро и сноровисто поставил парус и развернул руль, забирая мористее. Джонка плавно заскользила по волнам. Налетевший бриз сдувал спасительное покрывало тумана, снося его, к счастью, по ходу их движения в том направлении, куда ушел японский миноносец. На рассвете джонка благополучно вошла в укромную бухточку. Под днищем заскрежетало. Веточкин и китаец, спрыгнув в воду, втащили суденышко на берег. Выгружая вещи, Петя видел, как Радзивилл расплачивался с китайцем.
– Капитана, двойной тариф давай, – говорил китаец. Дальше, по всей видимости, была названа сумма. Ее Веточкин не расслышал, но по отзыву князя «ого!» сумма, вероятно, была приличная.
– Ты, брат, торгуешься не хуже местечкового еврея из-под Варшавы, – усмехался Радзивилл.
– Очень опасно ездить, капитана, – серьезно и невозмутимо настаивал китаец. – Сам видеть – кругом люди в коротких кофтах. Надо давать двойной тариф.
– Ну, Бог с тобой… – Князь зашелестел бумажками. – Вот, вот и вот…
Дальше Веточкину показалось, что он ослышался.
– Хватит! – отвел руку хорунжего китаец, успев, однако, запрятать под полу халата изрядное количество ассигнаций. Радзивилл засунул в шаровары оставшиеся деньги.
– Остальное медаль, – твердо произнес китаец.
– Меда-аль? – протянул хорунжий со своей обычной усмешкой. – Ишь ты!
– Медаль, медаль, – повторил китаец и позволил себе единственный раз за все путешествие улыбнуться.
Радзивилл извлек из другого кармана карандаш и клочок бумаги и что-то на нем написал. Китаец, не читая, бережно взял листок и, зажав его в ладонях, поклонился. Затем оттолкнул джонку от берега, зайдя по пояс в воду, и, ловко запрыгнув внутрь, взялся за весло. Радзивилл и Веточкин, подхватив оружие и снаряжение, пошагали по склону вверх.
– Здесь уже должны быть наши, – успокоил напряженно озирающегося по сторонам Петю хорунжий. И, подмигнув, пояснил: – Я за время осады второй раз этим путем в Артур иду.
Лицо Веточкина вытянулось в уважительной гримасе.
– А что за медаль китаец просил? – поинтересовался через некоторое время Петя.
– О, брат, это целая история, – охотно отозвался Радзивилл и стал рассказывать: – С началом осады Порт-Артура наш консул в Чифу Тидеман организовал регулярное сообщение с крепостью по морю. Через китайских лодочников. Они и из Инкоу, и из Чифу через залив ходят. Депеши доставляют. Почту опять же везут. Японцы морскую блокаду установили, но прорваться можно. Китайцам, ясное дело, платят. Но кроме денег Тидеман еще придумал их особыми медалями награждать. Между прочим, на анненской ленте. Я сам видел.
– Вон как! – подивился Петя.
– Да, – продолжал князь. – И удивительное дело – китайцы устроили между собой целое соревнование, кто больше медалей получит. Ну, для них это вроде знака отличия военного ордена. Вот я ему представление и выписал. Придет в Чифу – обменяет на медаль…
Побережье скрылось из виду за гребнем холма. Радзивилл и Веточкин спустились в неглубокую лощину и снова начали карабкаться вверх, когда из кустов раздался окрик:
– Стой! Кто идет!
Петя от неожиданности поскользнулся и выронил винтовку из рук. Князь сразу остановился и, держа оружие за цевье в вытянутой руке, громко отозвался:
– Свои!
– Сейчас поглядим, что за свои.
Их окружили люди в матросских форменках и в пехотном снаряжении с винтовками наперевес. Обезоруженных Петю и хорунжего препроводили в окоп боевого охранения. Появился не по-уставному одетый офицер: перекрашенный в бурый цвет летний флотский китель, брюки, заправленные в высокие английские ботинки на шнуровке, зеленовато-желтый чехол на форменной фуражке. На боку ремень с торчащим из кобуры револьвером.
– Хорунжий 3-го Верхнеудинского казачьего полка Радзивилл! – отрекомендовался князь.
– Командир десантной полуроты броненосца «Наварин» лейтенант Пухов, – козырнул в ответ моряк.
Склонившись к лейтенанту, князь негромко произнес:
– Имею при себе пакет из штаба Маньчжурской армии…
– Извольте следовать за нами, – произнес лейтенант. Первым по ходу сообщения в глубину обороны пошел матрос с винтовкой князя, затем сам хорунжий и уже последним Пухов. Петя дернулся было следом, но лейтенант сделал ему запрещающий жест. Радзивилл махнул Пете рукой – дескать, оставайся пока тут. И вместе с флотским лейтенантом хорунжий скрылся за поворотом траншеи.
– Здорово, студент! – окликнули Веточкина.
– Простите, вы меня? – захлопал глазами Петя.
– А кого же еще! – Перед Петей стоял в окопе, опираясь на пулемет и улыбаясь белозубым ртом, матрос Егор Шолов. – Книжки-то свои умные не растерял?..
В блиндаже, примостившемся на обратном скате высокого холма, Веточкина накормили вкусно и сытно. Опустошив котелок гречневой каши с мясом, Петя пил чай с хлебом. Шолов выложил на сколоченный из досок стол небольшой холщовый узелок, развязал концы. Внутри оказалось несколько кусков крупно наколотого сахара.