Последнее было адресовано Веточкину. Петя машинально кивнул. На прилавке появились две вытянутые бутылки темного стекла.
– А мне, пожалуйста, колбасы чайной два фунта, – начал перечислять Веточкин, – хлеба белого весового фунт и рафинада полфунта.
Шолов хмыкнул и присвистнул одновременно, а приказчик, перегнувшись через прилавок, вкрадчиво поинтересовался у Пети:
– А где же вы, любезнейший, все это в нашем магазине заприметили?
– Разве нет? – заозирался Петя по почти пустым полкам.
– Блокада, – развел руками приказчик и выжидательно посмотрел на Веточкина.
И здесь Петя брякнул без всякой задней мысли, как ему самому тут же показалось, совершеннейшую банальность:
– Я заплачу.
Однако при последних словах Веточкина Шолов, делая вид, что занят пивом, отошел в сторону, а приказчик тут же переменился в лице и перегнулся через прилавок еще ближе к покупателю, заговорив полушепотом весьма уважительно:
– Господин кандидат на офицерский чин должны, безусловно, понимать – цена не фиксированная. По фиксированной таксе такой товар не купить…
– Фиксированная такса… – промямлил Петя.
Приказчик истолковал его слова на свой лад:
– Конечно, конечно, господин вольноопределяющийся, мы работаем по таксе. Но… очень быстро расходится товар. А так…
– Сколько? – скорее угадал, чем сообразил, какой нужно задать следующий вопрос, Петя.
Ему огласили сумму.
– Однако… – поскреб затылок «господин вольноопределяющийся».
– Вы должны понимать, трудности доставки в условиях изоляции, – быстро вполголоса прокомментировал приказчик. – Но для вас все самое свежее. Хлеб, разумеется, собственной выпечки…
– Давайте. – Веточкин извлек оставшиеся из прогонных денег ассигнации.
– Сию минуту, – закивал приказчик и устремился в подсобку.
– А ты смекалистый, – одобрительно говорил Егор Шолов, когда они с Веточкиным выходили из лавки, запасшись провизией. Петя настоял, чтобы половину продуктов матрос взял себе. Шолов разъяснил, комендант крепости генерал Смирнов регулярно публикует цены – фиксированную таксу, – по которым должны продаваться в Порт-Артуре те или иные продукты. Делается это для того, чтобы сдержать рост цен, но на деле привело к тому, что продукты просто пропадают из магазинов и продаются таким вот образом из-под полы.
– Можно еще на китайский привоз наведаться. Китайцы на джонках много чего везут. Японец их, конечно, ловит, но многие прорываются. Там цены пониже. Но китайцам все равно выгодно. Учти на будущее.
– Ясно, – протянул Петя. Он сам не ожидал, что все так получится в лавке, но предпочел уж промолчать об этом.
Неожиданно где-то за городом со стороны господствующих высот отрывисто забухало. В воздухе послышался нарастающий свист.
– Бежим! – схватил Петю за руку Шолов. – Японец бомбардос устроил!
Неприятель с закрытых позиций производил беспорядочный обстрел города и порта. Улицы моментально обезлюдели. Шолов и Веточкин заскочили в подворотню – и как раз вовремя. Прямо в мостовую между домов ниже по улице угодил снаряд. Оглушительно грохнуло. На брусчатку брызнули осколки аптечной витрины. Со свода подворотни отвалился большой кусок штукатурки, подняв при падении облако белой пыли.
– Пронесло, – прокашлявшись, отер лицо снятой с головы бескозыркой Шолов.
Веточкин был белый, как полотно.
– Ты как? – спросил его матрос.
– Н-нормально, – клацнул зубами Петя. – Быстро у вас тут все меняется.
– Война. Привыкай. – Шолов водрузил бескозырку на голову, привычным жестом сдвинув ее набекрень.
Артобстрел продолжался. В перерывах между разрывами снарядов Петя слышал невозмутимые голоса. У выхода из подворотни, присев на корточки, укрывались двое сибирских стрелков, держа винтовки между колен.
– Вокзал, – говорил первый стрелок.
– Новая гауптвахта, – возражал второй.
– А я говорю, вокзал.
– Ща глянем.
Вдалеке послышался нарастающий свист. Через секунду где-то опять грохнуло. Выждав некоторое время, стрелки высунулись из подворотни, поглядев на город.
– Я же говорю, гауптвахта…
Засвистело снова. Стрелки живо заскочили обратно в подворотню.
– Бараки окружного суда, – продолжил непонятные Пете высказывания первый.
– Комендантское управление, – покачал головой, не соглашаясь, второй.
Разрыв, грохот.
– Я же говорю, управление, – вернувшись в подворотню после очередной вылазки, заявил второй стрелок своему товарищу. – Деньги давай.
Первый вытащил из кармана шаровар несколько монет и подбросил их на ладони:
– Твоя взяла…
Обстрел закончился так же внезапно, как и начался. Выждали еще минут пять – тишина. Стрелки, подхватив винтовки, вышли из подворотни и не спеша двинулись по улице вниз.
– Во что это они играли? – глядя вслед стрелкам, поинтересовался Веточкин.
– Порт-артурская рулетка. Изобретение военного времени, – живо отозвался Шолов. – Угадаешь, куда попадет снаряд, – сорвешь банк…
– Ну и развлечения у вас на окраине! – подивился Петя, разом припомнив и стрельбу из револьверов в Харбине над прибитым к мостовой рублю, и Радзивилла с его «тигром».
Матрос только развел руками – такая, дескать, тут жизнь!
Спустились к площади между Старым и Новым городом. Здесь возвышалось огромное здание недостроенного кафедрального православного собора. Шолов остановился, снял бескозырку и не спеша перекрестился. А в это время Веточкин тут же на площади с блестящими от нетерпения глазами покупал у какого-то нижнего чина свежий выпуск порт-артурской газеты «Новый край». Петя уже держал в руках газету и собирался расплачиваться, когда сзади нагрянул Шолов:
– А ну, стоп машина! Хорош деньги жечь!
И, забрав у недоумевающего Пети газету, всунул ее обратно продавцу, приговаривая:
– Давай дуй отседова под всеми парами!
Нижний чин поспешил убраться восвояси. Под мышкой у него была целая пачка газет.
– Совсем совесть потеряли, – в очередной раз пояснил оторопевшему Веточкину матрос. – Газета стоит пятиалтынный, он с тебя за нее два гривенника заломил, а сам купил за восемь копеек. Щас и мы по льготе с лотка за восемь купим.
– Что за льгота?
– Да Стессель, генерал, велел нашему брату нижнему чину газеты за полцены продавать. Так некоторые из этого целую торговлю устроили, сам видал…
Пересекли площадь. Подойдя к разносчику газет, и вправду купили свежий номер «Нового края» за восемь копеек.