Она потеряла сознание, так и не сумев позвать на помощь.
— Ле-ерка-а! — в который раз воззвал к безмолвным джунглям Батон.
Пропажа девушки обнаружилась несколько часов назад. Старый охотник не переставал корить себя за невнимательность: только когда Паштет и Треска закончили свежевать туши носорогов и все расселись по лодкам, Батон, все это время занятый мыслями о таинственных следах на берегу, хватился напарницы.
— И мышара исчезла, — покопавшись в прислоненном к камню рюкзаке, с горечью заключил он.
— Будет тебе, и так уже все обыскали, — за его спиной остановился Ежи. — Отчаливать пора.
— Все? — вскинулся Батон. — Да никто из вас даже носа в заросли не сунул.
— Поодиночке опасно, а новую вылазку организовать — только время потеряем.
— Ты сам-то понимаешь, что говоришь? — сквозь стиснутые зубы хрипло просипел охотник, бережно зашнуровывая Лерин рюкзак. — Она ж мне как ребенок родной! Как дочь! Кроме нее…
— Чего застряли, возвращаться пора! — крикнул из своей лодки Марк.
— Вот и вали! — не поворачиваясь, огрызнулся Батон.
— Послушай, ее давно уже нет, — снова попытался увещевать Ежи. — Несколько часов — это срок, всякое могло случиться. Неужели ты не понимаешь, в каком мире мы сейчас живем!
— Ну-ка растолкуй! — отбросив рюкзак, Батон вскочил, вплотную приближаясь к старпому сжав кулаки. — А то я, видимо, недопонимаю чего-то! Видно, у вас, поляков, мода пошла новая: не помогать женщинам и бросать в беде своих!
— Да перестаньте вы, — присевший неподалеку Савельев с грустью одернул сцепившихся мужиков. — Кто прав, кто виноват… Все мы не доглядели.
Ссутулившийся метеоролог что-то рассеянно выводил на песке сухой палочкой. К охотнику подошел молчавший доселе старпом.
— Миша! — Тарас встряхнул приятеля за плечи. — Ты видел, какая живность в этих лесах живет? А следы? Ты же мне их сам показывал… Нам в темноте в заросли соваться нельзя!
— Я без нее — живой или мертвой — не вернусь! — отрезал тот, на мгновение переведя взгляд с обветренного лица старпома на подсвеченный сигнальными огнями черный силуэт «Грозного». — Если приспичило, можете уматывать!
— Тебе правила безопасности касательно членов команды зачитать?
— Да пошел ты со своими правилами! И с темнотой со своей!
— Ладно, — с тяжелым вздохом сдался Тарас. — Ребята, лодки на сушу! Задержимся до утра! Ты что, один в заросли собрался?
— А что мне, с вами, паникерами, туда соваться?
— Смотри! — покачал головой Тарас. — Если выкарабкается твоя пигалица — собственноручно так ей всыплю, до конца дней помнить будет!
— Не сомневайся, не пропадет! Зря, что ли, восемь лет ее обучал? — исподлобья сверкнул взглядом Батон и посмотрел на тревожно зашуршавшую под налетевшим с моря ветром листву, снимая с плеча «СВД». — Вот только за каким лешим ее в чащу потянуло? Ладно, бывайте!
— Я тоже пойду, — к ним приблизился Азат, снова облачившийся в свой экзоскелет. — Патронов в «ГШГ» две кассеты осталось, за глаза хватит.
— И я с вами, — откликнулся со своего места чертящий что-то на песке Савельев.
— Совесть проснулась? — хмыкнул Батон.
— Какая совесть еще? Девчонку жалко просто!
— Ну и мы тогда, — с опаской переглянувшись, неохотно вылезли из своей лодки Паштет и Треска.
— Может, все же до утра подождем? — Тарас с сомнением оглядел алеющее небо. — Вечереет уже. Кто знает, какие твари тут по ночам шастают.
— Не хотелось бы проверять, чувак! — зябко поежился Треска, глядя, как колышутся на фоне закатного марева черные кроны деревьев.
— Идем сейчас, — Батон решительно закинул винтовку на плечо.
— С чего начнем? — Азату явно не терпелось приступить к поискам.
— Первая зацепка у нас есть, — охотник указал на песок, в котором отпечатались подошвы Лериных ботинок, петляющих от брошенного рюкзака в сторону возвышающегося над берегом леса. — За мной!
* * *
Безликие обрывки мыслей вяло плыли и растворялись в неведомом пространстве, не оставляя следа в одурманенном сознании. В уши, тягуче искривляясь, откуда-то издалека просачивался странный мелодичный шум, наполнявший каждую клеточку тела непонятной, доселе никогда не ощущаемой невесомостью.
Жива?
Неестественное ощущение легкости. Словно душа, стремясь насладиться новыми радостями бытия, забыла натянуть на себя привычную одежду из мяса и костей.
Что с нами случилось? Точнее — со мной…
И вообще, я — это кто?
Напоенный дурманом мозг безуспешно пытался дать ответ. Меж тем сознание и чувства осторожно возвращались, словно согнанные с насиженных мест попрошайки. Обрамленные пушистыми ресницами веки дрогнули, но не смогли подняться. Виски пронзила боль. Горло как будто сдавило пульсирующее огненное кольцо, не позволяя дышать.
Откуда-то налетел легкий порыв холодного воздуха, и медленно приходящая в себя Лера поежилась, ощутив, что на ней нет одежды. Пошевелиться не удалось — руки и ноги были чем-то крепко привязаны к твердой плоскости, на которой она лежала. Саднило в затекших от неподвижности мышцах.
В голове все смешалось в калейдоскоп обрывочных воспоминаний.
Охота на лесное чудище… привал на берегу… погоня за носящейся туда-сюда шестикрылой «птицей» и стремительный рывок вверх… Аф-ри-ка…
Африка!
Девушке с усилием удалось разлепить отяжелевшие веки. Первое, что она увидела, когда глаза привыкли к тусклому освещению, был низкий потолок, сделанный из неизвестного материала. А точнее, свитый. Толстые узловатые стебли какого-то коричневого растения были плотно пригнаны друг к другу и переплетены так искусно, что в образовавшейся поверхности невозможно было разглядеть никаких щелей и зазоров.
ТУМ-ТУМ-ТУМ!
Доносящийся откуда-то извне шум постепенно оформлялся в монотонный ритмичный перестук, словно несколько людей остервенело барабанили кулаками в наглухо закрытую дверь.
Совсем рядом что-то пошевелилось, но повернуть голову девушке не удалось. Неожиданно над распластанной Лерой нависла лысая голова с черной как сажа кожей. На причудливо размалеванном лице, из которого выпирал проткнутый какой-то пожелтевшей костяшкой нос, блестели огромные белки широко расставленных глаз. Увидев, что пленница пришла в себя, существо хищно оскалилось, обнажая белоснежные клыки, и зашипело.
* * *
— Тихо! — Батон поднял руку с самодельным факелом, призывая остановиться.
— Что, что там? — забеспокоился идущий последним Треска, налетевший лбом на рюкзак Паштета. — Нашли? Живая?