— О Святая Дева, еще одной зимы мне здесь не пережить. Все силы ушли, чтобы эту вынести. Прошу Тебя, избавь меня от этого. — Изабель прижала руки к животу. — Храни меня и моего ребенка. Ведь только Ты знаешь, что он будет.
Изабель не была в Мутье с самого Рождества. Если погода была хорошая, Этьен брал с собой в церковь детей, а Изабель оставалась дома со старухой. Когда с наступившей весной раздался знакомый посвист коробейника, Изабель подумала, что ее и сейчас никуда не пустят, а если даже просто попросится — побьют. Так что она осталась в саду, занялась травами.
Тут и нашла ее Мари.
— Разве ты не идешь с нами, мама?
— Нет, ma petite. Видишь, сколько у меня здесь дел.
— А меня папа послал за тобой, сказал, что, если хочешь, пошли с нами.
— Папа так сказал?
— Да. — Мари перешла почти на шепот. — Ну пожалуйста, мама, пойдем. Не надо ничего говорить. Просто пошли с нами.
Изабель посмотрела на дочь. Глаза ее светились, волосы, светлые на затылке, опускаясь к вискам, постепенно темнели, как некогда у отца. Снова стали появляться рыжие волоски, теперь, по одному в день, их вырывала Анна.
— Ты еще слишком мала, чтобы так рассуждать.
Мари закружилась на месте, сорвала цветок с зазелневшего куста лаванды и со смехом убежала.
— Мы идем в город, все идем! — радостно кричала она.
Смешавшись с толпой людей, окруживших фургон коробейника, Изабель пыталась улыбаться. Она чувствовала на себе их взгляды. Изабель понятия не имела, что городок думает о ней, поощряет Этьена или, напротив, пресекает касающиеся ее слухи и вообще говорят ли о ней или просто забыли.
Подошел месье Ружмон.
— Рад снова вас видеть, Изабель, — чинно сказал он, беря ее за руку. — Надеюсь, в воскресенье тоже увидимся?
— Да.
С ведьмой бы он не стал так разговаривать, смутно подумалось ей.
Появилась Паскаль. Вид у нее был озабоченный.
— Вы что, болели?
Изабель бросила взгляд на Анну, стоявшую с недовольным видом рядом с ней.
— Вроде того. Это все зима виновата. Но сейчас уже лучше.
— Bella! — послышалось откуда-то сзади и, обернувшись, Изабель увидела коробейника, склонявшегося к ней со своей повозки. Он поцеловал ей руку. — Счастлив видеть вас, мадам! Просто счастлив!
Держа ее за руку и роясь попутно в товарах, он повел ее вокруг повозки, подальше от Этьена, Анны и детей, которые стояли и смотрели им вслед. Словно коробейник заворожил их всех, пригвоздив к месту.
Отпустив наконец ее руку, он присел на корточки и посмотрел на нее.
— Что-то вид у вас печальный, bella, — участливо сказал он. — Что-нибудь случилось? Как можно так грустить, когда перед вами такая чудесная голубая материя?
Не находя слов, Изабель покачала головой и закрыла глаза, чтобы скрыть слезы.
— Слушайте, bella, — все так же негромко продолжал коробейник, — мне нужно спросить вас кое о чем.
Она открыла глаза.
— Вы ведь мне доверяете?
Изабель попыталась заглянуть в глубину его темных глаз.
— Да, я вам доверяю, — прошептала она.
— В таком случае вы должны мне сказать, какого цвета у вас волосы.
Изабель машинально разгладила платок на голове.
— Зачем это вам?
— Видите ли, у меня есть поручение, может, оно вам адресовано, может — нет, точно можно будет сказать, если я узнаю цвет ваших волос.
Изабель медленно покачала головой.
— Последнее, что я от вас узнала, — это о смерти моей золовки. Что еще вы мне можете сказать?
Коробейник теперь шептал ей почти на ухо:
— Видите ли, сейчас вы печальны, а то, что я скажу, может поднять вам настроение. Право, bella, у меня хорошие новости для вас. К тому же, — он помолчал, глядя ей прямо в глаза, — ведь вам этой зимой несладко пришлось, верно? Поэтому, что бы я ни сказал, хуже не будет.
Изабель опустила глаза и глубоко вздохнула.
— Рыжие.
Коробейник улыбнулся:
— Но ведь это же прекрасно! У Святой Девы, да будь Она благословенна, такие же волосы. Чего же стесняться? Да и ответ тот, какой я ожидал. Слушайте. Это просил передать пастух, с которым я этой зимой встретился в Эле. У него черные волосы и шрам на щеке. Знаете такого?
Изабель застыла. В дыму, в пепле, посреди страха, сковывающего ее мысли, что-то блеснуло.
— Поль, — прошептала Изабель.
— Si, si, верно, так его и зовут! Он велел сказать вам, — коробейник прикрыл глаза и на секунду задумался, — он велел сказать, что будет ждать вас нынче летом у истоков Тарна. Он всегда будет вас ждать.
Изабель разрыдалась. К счастью, рядом оказалась Мари, а не Этьен или Анна. Девочка взяла мать за руку.
— Что-то не так, мама? Что сказал тебе этот плохой дядя? — Она метнула на коробейника злой взгляд.
— Он не плохой, — сквозь слезы проговорила Изабель.
Коробейник рассмеялся и растрепал Мари волосы.
— Знаешь, bambina, ты напоминаешь мне лодочку, гондолу. Тебя подбрасывает вверх-вниз, но ничего, на воде держишься. И ты храбрая, хотя и маленькая.
Он продолжал поглаживать девочку по голове, пока не обнаружил рыжую прядь — Анна ее, видно, не заметила.
— Ну вот, — повернулся он к Изабель, — видите, как красиво. Чего же стыдиться?
— Передайте ему, что мысленно я всегда там, — сказала Изабель.
Мари перевела взгляд с матери на коробейника и обратно.
— Передать кому?
— Не важно, девочка. Мы просто разговариваем. Спасибо, — повернулась она к коробейнику.
— Будьте счастливы, bella.
— Постараюсь.
Накануне страстной пятницы доставили камень.
Этьен с мальчиками пахал, а Изабель с Анной занимались домом, очищая его от следов зимнего дыма и сумрака. Они драили полы и стены, обжигали горшки, вычищали грязь из хлева. Правда, стены еще не белили. Раз в год, весной, в долине каждая семья белит стены своего дома, но Турнье решили сначала поставить печь и дымоход.
Изабель полоскала в огромном чане белье, когда из-за поворота показалась повозка. Видно было, что лошадь с трудом тащит груз.
— Мари, живо, скажи папе, что гранит привезли, — окликнула она дочь.
Мари отшвырнула палку, которой ковырялась в мокром белье, и бросилась в сторону поля.
Когда подоспели Этьен с мальчиками, возница уже сидел за только что вычищенным столом и ел тушенку. Ел он быстро, почти не отрываясь от тарелки. Закончив, он поднял голову: