— Нам понадобятся еще двое мужчин.
— Сбегай разыщи Гаспара, — кивнул Этьен Маленькому Жану.
В ожидании подмоги Этьен принялся объяснять, как надо ставить дымоход.
— Сначала надо сделать для него ложе, чтобы полежал там и сравнялся с полом.
Анна, стоявшая позади Этьена, наполнила опустевшую миску гостя и со стуком поставила ее на стол.
— Отчего бы не выкопать его прямо сейчас? — осведомился тот. — Мы бы сразу камень и положили.
— Слишком долгое дело, — неловко ответил Этьен. — Земля еще не оттаяла. Не хочется заставлять вас ждать.
Возница топнул ногой по полу.
— Да вроде уж оттаяла.
— Нет, слишком твердая еще. А раньше копать времени не было — целыми днями в поле пропадал. К тому же я думал, вы позже будете. После Пасхи.
«Неправда», — подумала Изабель, глядя исподлобья на Этьена, который не сводил глаз с того места в полу, где возница проделал небольшое углубление. Гаспар с самого начала говорил, что камень привезут перед Пасхой. Не часто муж позволял себе столь явную ложь.
Возница расправился со второй тарелкой.
— Ваши женщины вполне справляются с готовкой и так. — Он кивнул в сторону огня, горевшего в углу комнаты. — Зачем что-то менять?
— Мы привыкли к дымоходу. — Этьен пожал плечами.
— Но сейчас у вас новый дом. Со своими обычаями. Надо привыкать.
— Кое-что остается с тобой навсегда, куда бы ни занесло, — заметила Изабель. — Это часть самого себя. Заменить нечем.
Все как по команде провернулись к ней. Этьена перекосило.
«И что это я не удержалась? — подумала Изабель. — Знаю же, что лучше молчать. Кто меня за язык тянул? Теперь он изобьет меня, как зимой. И ребенку будет хуже». Она потрогала живот.
Но когда появились мужчины, у Этьена оказалось слишком много дел, чтобы дать волю чувствам. Понадобились усилия четырех мужчин — сильных мужчин, — чтобы снять глыбу с повозки, втащить в дом и прислонить к стене подле двери. Якоб ощупал ее. Мари прижалась, как к кровати.
— Она теплая, мамочка. Как дома.
Пасха — время искупления, когда все тяготы зимы остаются позади. С давно утраченной, казалось, живостью Изабель переоделась к службе в черное.
«Вот это и называется надеждой, — подумала она. — Давно забытой надеждой».
Изабель боялась, что Этьен запретит ей идти в церковь за то, что она сказала вознице, но он даже не вспомнил. Видно, ее прямая речь — компенсация за его ложь.
Изабель помогла Мари одеться. Девочка была непоседой, она скакала по комнате, заливаясь только ей понятным смехом. Когда настало время отправляться, она взяла за руки мать и Якоба и все трое бок о бок двинулись по узкой тропинке, следом за Этьеном и Анной. Маленький Жан бежал впереди всех.
О Мадонне из Шале Изабель даже мечтать не осмеливалась. «Достаточно уже того, — думала она, — что я иду на утреннюю службу, где увижу всех, что я на воле и светит солнце». Большего желать не приходится.
По окончании службы в церкви Святого Петра Этьен, не говоря Изабель ни слова, направился к дому Гаспара; семья последовала за ним. Вскоре их догнала Паскаль.
— Хорошо, что вы будете на дневной службе, — с улыбкой прошептала она Изабель. — Я так рада видеть вас здесь.
В доме Изабель села рядом с Паскаль у огня. Прислушиваясь к общему разговору, она обнаружила, что некоторые события минувшей зимы для нее новость.
— Не может быть, чтобы вы этого не знали! — Этими словами Гаспар предварял каждую новую историю. — Ведь Анна приходит печь хлеб, наверняка она вам все рассказывает!
Он прижал ладонь к губам, но слишком поздно, слова уже вырвались. Гаспар посмотрел на Анну, сидевшую с закрытыми глазами напротив, рядом с Этьеном. Услышав свое имя, старуха открыла их и посмотрела на Гаспара. Тот смущенно засмеялся:
— Вы ведь в курсе всех наших пересудов, Анна, n'est-ce pas? Пусть вы не можете говорить, но слышать-то слышите.
Анна пожала плечами и вновь смежила глаза.
«Стареет, — подумала Изабель. — Старая и усталая. И все равно она может говорить, не сомневаюсь».
Маленький Жан вскоре убежал куда-то с соседскими сыновьями, но Якоб и Мари с горящими глазами беспрестанно крутились рядом.
— Пошли, — громко проговорила наконец Паскаль, — пошли, я покажу вам новорожденных. Нет-нет, Изабель, это не к вам относится, к детям.
Она повела их в хлев. Вернувшись, они никак не могли успокоиться, все время хихикали, особенно Мари.
— Ну и как новорожденные? — спросила Изабель.
— Мягкие, — ответил Якоб, и они с Мари так и зашлись от хохота.
— Иди сюда, petit souris, [60] — сказал Гаспар, — иначе я швырну тебя в реку.
Мари взвизгнула, Гаспар принялся гоняться за ней по комнате, а поймав, — щекотать.
— Слушайте, так она до самой службы не успокоится, — недовольно сказал Этьен.
Гаспар сразу выпустил девочку.
Паскаль придвинулась к Изабель поближе. На губах ее играла улыбка, смысл которой гостья уловить не могла. И не спрашивала. Изабель уже научилась не спрашивать.
— Итак, скоро у вас будет дымоход, — заметила Паскаль.
— Да. Как только кончим с посадками, Этьен займется печью, с помощью Гаспара, конечно. Камень такой тяжелый. А после уж дымоход.
— И больше никакого дыма. — В голосе Паскаль послышалась зависть, и Изабель улыбнулась:
— Никакого дыма.
Паскаль понизила голос:
— Сегодня вы выглядите лучше, чем при последней встрече.
Изабель огляделась. Этьен с Гаспаром были поглощены беседой, Анна, похоже, дремлет.
— Да, наверное, потому что чаще бываю на воздухе, — осторожно ответила она. — На свежем воздухе хорошо.
— Да нет, я не просто о цвете лица. Вы веселее выглядите. Словно кто-то поведал вам некий секрет.
Изабель подумала о пастухе.
— Что ж, может, и так.
У Паскаль расширились глаза, и Изабель рассмеялась:
— А-а, ерунда. Просто весна наступила. И дымоход еще.
— Выходит, дети вам ничего не сказали?
— А что они должны были сказать? — Изабель выпрямилась.
— Да нет, ничего, собственно. Ладно, сейчас поедим, а то скоро идти. — И, не давая Изабель сказать ни слова, Паскаль поднялась и вышла из комнаты.
После обеда все пошли в церковь: Этьен и Гаспар впереди, Анна рядом с сыном, за ними женщины с Мари, державшейся за руку матери, далее Маленький Жан в шумной ватаге сверстников и, наконец, Якоб. Он шел один, заложив руки в карманы и чему-то улыбаясь.