Но вскоре им пришлось отпустить мать Иды в путешествие, откуда никто не возвращается. Спустя год после бала миссис Ноулс слегла с дизентерией и угасла за неделю. Спустя еще один год мистер Ноулс внезапно умер от кровоизлияния в мозг. На плечи двадцатилетней Иды легли все обязанности по дому. Это сильно отличалось от детской игры в принцессу, и хотя дальний кузен советовал Иде быть благоразумной с расходами, она его не послушала. Разбитая горем из-за внезапного ухода обоих родителей, Ида с жаром ударилась в новый спиритуализм. Она открыла свой дом для теософистов, медиумов и гадателей. Самой одаренной из всех оказалась богатая вдова по имени Мэри Уайт, которая обладала потрясающей способностью связывать Иду с ее родителями в ином мире. Она не трясла стол, не пыталась имитировать телекинез и прочие дешевые фокусы. Нет, Мэри Уайт обладала настоящим даром и к тому же прекрасными манерами. Женщины стали очень близки, и Ида называла ее сестрицей. Дом снова ожил, и в нем стали проводить спиритические сеансы и прочие эзотерические и оккультные сборища. Ида верила, что дом Ноулсов снова возродится во всем своем великолепии, это только дело времени. Мэри каждый раз убеждала ее в этом.
У Мэри был компаньон в ее духовных поисках – харизматичный мужчина с пронзительным взглядом, мистер Гоббс. Как говорила Мэри, он был пророком. Святым человеком. Он подолгу сидел в библиотеке, читая книги, а во время их спиритических сеансов впадал в транс и говорил на языках, которые Ида не понимала, – это было доказательством, как сказала Мэри, его связи с миром духов.
Расходы Иды только росли – спиритические сеансы были дорогим занятием, – и наследство быстро иссякло. Ида была бы унижена, если бы стало известно о ее разорении. Тогда Мэри предложила купить дом Ноулсов, а Иду оставить квартиранткой, чтобы спасти ее репутацию. Она даже согласилась оставить Иде ее любимую комнату на мансарде с видом на город и попросила ее не волноваться, пообещав, что все счета будут оплачены, а мистер Гоббс возьмет на себя трудоемкий ремонт и сделает дом таким же прекрасным, как раньше.
И он сделал это. Сколько было хлопот! Одна строительная бригада проработала в течение недели, потом ее распустили и наняли новую, которая продержалась пять или шесть дней, и мистер Гоббс снова отослал их домой. В конце концов он приступил к работе в старом подвале, который, как он утверждал, хорошо бы приспособить для хранения припасов. Иду вниз не пускали.
– Слишком опасно, – говорил он, улыбаясь одними губами. Его глаза оставались непроницаемо холодными. – Вы ведь не хотите стать жертвой несчастного случая?
В доме произошли некоторые другие странные изменения. Появились двери, которые никуда не ведут. Декоративные розетки вокруг загадочных отверстий в стенах, откуда шел странный дым – как утверждал мистер Гоббс, полезный для легких и необходимый для спиритических сеансов. Чересчур длинный желоб в прачечной, который, по мнению миссис Уайт, должен был облегчить жизнь прачки. Они сократили штат прислуги до трех человек: экономка, прачка и работник, который по совместительству выступал шофером. Это было унизительно, и Ида надеялась, что никто об этом не узнает. Но потом Мэри улыбалась и говорила, что ей явился призрак ее отца, державшего в руках розмарин, символизирующий память, – знак, что он наблюдает за ними, и Ида ощущала острый прилив благодарности за заботу и эти слова. Из-за истощенного состояния Иды Мэри советовала ей пить побольше сладкого вина, от которого снились странные сны о пожарах и разрушениях, и перед глазами мелькали образы строгих мужчин и женщин.
Потом начало твориться что-то жуткое. Поздно ночью в их доме устраивались подозрительные собрания. Дважды в месяц Ида слышала музыку и пение внизу. Люди приходили и уходили.
– Что вы делаете на этих собраниях? – нервно спросила Ида, когда они как-то раз собрались за ужином. Она только приступила к еде, и, на ее вкус, ростбиф был недожарен.
– Почему бы тебе не присоединиться к нам, моя дорогая? – предложила миссис Уайт.
– Вавилон, великий город, пал. Настало время очищения. Перерождения. Вы согласны, мисс Ноулс? – с улыбкой спросил мистер Гоббс. Его глаза были такими неестественно синими, что Иде стало не по себе. На мгновение ее пронзила странная мысль: интересно, каково танцевать с мистером Гоббсом. Ощутить его прикосновение и поцелуй. И ее тут же чуть не скрутило от отвращения.
– Не уверена, что понимаю, о чем вы говорите, – быстро ответила она. У нее задрожали руки. Кровь из недожаренного ростбифа образовала на тарелке тошнотворную лужицу. – Мне что-то нехорошо. Прошу прощения, мне, наверное, лучше пойти к себе.
В ту ночь она слышала странные звуки, жуткий шепот и чудовищный рык. Она была так напугана, что не могла встать с постели и пролежала под одеялом, вся дрожа, до самого утра.
В книжном шкафу в бывшей гостиной хранилась странная книга мистера Гоббса, похожая на Библию. Но когда Ида решила взглянуть на нее, оказалось, что шкаф закрыт на ключ. Ее собственный шкаф в ее же доме заперт от нее самой. Трясясь от негодования, она сообщила об этом миссис Уайт (которая больше не позволяла ей по-сестрински называть ее Мэри).
– Мисс Уайт, я не могу этого так оставить, не могу, – возмущенно повторяла она.
– Это больше не ваш дом, моя дорогая, – ответила миссис Уайт с жестокой улыбкой на губах.
Во вторник Ида обнаружила в доме ворох рваной окровавленной одежды. Мистер Гоббс в деликатной форме принялся уверять ее, что это вещи прачки, испачканные в связи с ежемесячным женским проклятием. Бедная, бедная девочка, она была так пристыжена. Конечно же, мы предложили ей чистую одежду и отпустили домой отдохнуть. Бедная, бедная девочка. Боюсь, она так смущена, что теперь вряд ли вернется к нам.
Ида написала полное отчаяния письмо своему кузену в Бостон, и он прислал членов городской администрации проведать ее. Но когда они приехали, Ида находилась в полном оцепенении. Миссис Уайт сообщила гостям, что хозяйка нездорова и за ней присматривают, и она опасается, что даже попытка спуститься вниз и ответить на их вопросы может стоить ей здоровья. Чиновники удалились, бормоча извинения.
Последняя из прислуги, Эмили, ушла под покровом ночи, не попрощавшись. Она даже не забрала свое жалованье.
Это уже было слишком. Ида прекратила пить проклятое вино. В ее ослабевшем теле сохранилось еще достаточно сил, чтобы спуститься по лестнице: девушка намеревалась узнать, что творится в ее собственном доме. Да, ее доме! Он был построен ее отцом и для ее семьи. Она – урожденная Ноулс в отличие от этих оборотистых пришельцев: шарлатанки миссис Уайт, которая в тот момент удалилась в деревенский дом какого-то простака, у которого было больше денег, чем здравого смысла, и мистера Гоббса. Ох уж этот мистер Гоббс, с его ледяными глазами и заносчивым поведением, с паутиной лжи и жуткими секретами. Дурной человек! Ида твердо решила расследовать, что здесь происходит, и начала с запретного подвала.
Она спустилась по узкой, неудобной лестнице в сырой темный подпол. Там пахло землей и еще чем-то. Иду затошнило от мерзкого запаха. Она быстро огляделась вокруг, чтобы найти доказательства, которые можно предоставить властям и изгнать этих ужасных людей из ее дома. Потом она найдет достойного арендатора, а возможно, даже и мужа. Благородного рыцаря, который согласится разделить с ней жизнь. Вместе они смогут вернуть дому былой шик: устраивать балы и вечеринки, на которые будут приходить достойные люди высокого статуса. И дом Ноулсов снова прославится.