Дениза набрала код, чтобы отключить сигнализацию. «1214567», — приметил Шаваль. Пригодится.
Она достала из сумочки связку ключей и принялась одну за другой открывать двери.
— Свет не зажигайте. А то подумают, что забрались воры.
— Да ведь мы ничего дурного не делаем, — возразила Дениза.
— Я-то понимаю, но что люди подумают? Вообразят невесть что, вызовут полицию… Вас это погубит! Вы же знаете, как всем повсюду мерещится дурное!
Она вздрогнула и отшатнулась. Шаваль почувствовал, что ее решимость слабеет, и резко притянул ее к себе.
— Мы и вправду не делаем ничего дурного, абрикосинка моя золотистая…
Шаваль шел вслед за Денизой по коридору, раззадорившись при одной мысли о предстоящем злодеянии. Как все обтяпать?.. Риск велик. Главное — чтобы она не заподозрила, что ему просто нужен ключ. По спине у него пробежала дрожь, и он даже ощутил некое эротическое возбуждение. Цель уже совсем близко! В темноте он почти не видел Денизу и без труда представил себе вместо ее лица лицо Гортензии. В памяти снова встали ее длинные ноги, стук каблучков по мостовой, жгучее кольцо, сжимавшее его плоть… Не удержавшись, он тихонько вскрикнул и изо всех сил прижал к себе Пищалку. Запустив руку ей в волосы, грубо откинул ей голову назад и жадно потянулся к ее губам.
— Не здесь! Не сейчас! — заверещала та, отворачиваясь.
— Что? Вы не даетесь? Я уже сколько месяцев изнываю!..
— Не здесь! — повторяла она, вырываясь.
— Ты моя, Дениза. Ты сама этого еще не знаешь, но ты моя…
Шаваль провел пальцем по ее коже от шеи вниз и словно невзначай коснулся ключа на цепочке.
— Что это? — делано удивился он. — Дурной амулет, чтобы не подпускать меня к тебе? Тонкий намек, что мне не следует заходить дальше? Что моя страсть оскорбляет тебя? Так скажи мне об этом напрямик! Не играй моими чувствами! Ах… Ты как все женщины. Холодна и расчетлива! Ты просто использовала меня!
Дениза, краснея, лепетала: «Нет-нет, вовсе нет…»
— Конечно! Мои ласки тебе противны… А все этот подлый ключ! Провозвестник злосчастья!
Шаваль жарко сопел ей в шею, в декольте, в затылок, в ухо, изо всех сил стараясь припомнить убедительные доводы Анриетты. Пищалка млела в его объятиях. Он резко оттолкнул ее, словно сраженный женским предательством. Она со стоном рухнула на стул.
— Прощай, абрикосинка. Мне казалось, между нами возможны сильные чувства… Но ты отвергаешь меня.
— Но я…
— Этот ключ у тебя на шее — символ отказа. Тебе не хватает духу выговорить это вслух, но этот ключ достаточно красноречив! Откуда он у тебя? Кто подарил?
— Это всего-навсего ключ от ящика с ценными документами! — воскликнула Дениза. — Клянусь вам!
— От потайного ящика, где хранится твоя добродетель?
— О нет, не моя! — вздохнула Пищалка. — Мне и ключ-то ни к чему, сами знаете…
Она не решалась обратиться к нему на ты. Разве с мечтой фамильярничают?
— Так почему этот ключ преграждает путь моим поцелуям?
— Не знаю, понятия не имею, — испуганно забормотала Дениза.
— Ты же понимаешь, это оскорбляет мои чувства!
— Не обижайтесь! Я просто ношу его на шее, чтобы не потерять. Это ключ от ящика, честное слово! Да я вам сейчас покажу…
С этими словами она повернула ключ в замке.
— А в ящике ты что держишь? Всякие секреты? Что ты от меня скрываешь? Наверняка у тебя там имена и телефоны любовников…
— Господи, да какие любовники!.. — Дениза покраснела до ушей.
— Знаю я вас!..
— Честное слово…
— Ну так на что тебе ключ? Это подарок кого-то из бывших любовников? Ну конечно! Подарок мужчины, который желал тебя пылко, а может, и владел тобой с животной страстью…
Дениза бросила на воздыхателя оторопелый взгляд. Что на такое ответишь?..
— Да у меня… никогда и не было никаких любовников. Вы первый…
— Не может быть! Я тебе не верю! Ты что-то от меня утаиваешь. Этот ключ терзает мое любопытство с первой минуты, как я тебя увидел. Он стоит между нами! Если бы не он, я бы уже покрыл тебя поцелуями! Дай мне его!
Это был почти приказ.
— Нет, не просите, я не могу!
— Тогда прощай! Между нами все кончено!
Шаваль повернулся и медленно зашагал к двери.
— Я не могу, не могу! — Сердце у Денизы разрывалось между долгом и любовью. Она была искренне предана Марселю Гробзу: тот всегда выказывал к ней уважение. Но до чего же ей хотелось принадлежать другому, тому, что терзал ее сейчас слепой ревностью!.. Точно как в романах. Она проживает настоящую историю из романа наяву…
«Тут его охватила слепая ярость. Как она смеет упрямиться, противиться ему!.. Он выпрямился во весь рост и, ухватив ее за воротник блузки, рванул изо всех сил сверху вниз. Ткань разошлась с громким треском, который гулко отозвался в тишине комнаты.
— Вот! Если вас спросят, можете теперь говорить, что вы мне ничего не позволили!
Она задыхалась, грудь ее стремительно вздымалась. Он снова подмял ее под себя. Чувствовал ее всей кожей, всем телом, и это порождало в нем ощущение удивительно знакомое и привычное, но в то же время невероятно возбуждающее: словно он целый день наблюдал за ней издалека, трепеща в ожидании вечера…
Слишком поздно!
Она погружалась, захлебываясь, в порывистую грубость его объятий, изумлялась его резким ласкам, таяла от наслаждения. Он поцеловал ее. Целый ливень поцелуев дробно застучал по ее ключицам. Когда его губы прижались к ее груди, у нее снова вырвался сдавленный, почти отчаянный стон. Со вздохом она протянула ему ключ, которого он так домогался. Она прекрасно знала, что поступает опрометчиво, но знала также и то, что отныне ни в чем не сможет ему отказать».
— Держите, вот он, ключ. — Сопротивление Денизы было сломлено.
— Мне он больше не нужен.
— Нет, возьмите и сами убедитесь, что я вам не солгала.
— Неужели ты готова на это ради нашей любви? — вопросил Шаваль, сурово глядя на нее исподлобья.
— Да, — храбро ответила Пищалка. — Я дарю вам этот ключ в знак моей любви. — Она протянула ему ключ. Шаваль положил его в карман.
«Он пробежал губами по ее шее вверх, к подбородку, к уголку затрепетавших губ. На миг заколебался, отодвинулся.
— Вы заставили меня ждать, придется мне вас наказать за это… Сегодня вечером я больше вас целовать не буду, а ключ верну вам завтра утром. За ночь я выпытаю у него все ваши тайны.
Сердце бешено застучало в груди. Ее терзали жестокие сомнения. Что он имеет в виду? Уж не оскорбила ли она его чем-нибудь невольно?