— В каком еще Нью-Йорке? Что он забыл в Нью-Йорке? — остолбенела Гортензия.
— Живет он там. Уже месяца два.
— Гэри?!
— Неужели Ширли тебе не сказала?
— С Ширли я тоже не общаюсь. Как раз из-за Гэри. Я их обоих вычеркнула из своей жизни. Та еще семейка!
— Он уехал довольно скоропалительно…
— А почему?
— Э-э… Я думаю… Слушай, мне как-то неудобно с тобой об этом говорить. Спроси лучше у Ширли.
— Мам! Не строй из себя кисейную барышню! Сэкономишь мне время, только и всего.
— Ну, словом, он застал Ширли в постели с Оливером, а это его преподаватель по фортепиано.
— Ого! Да, потрясеньице…
— И с тех пор он с Ширли не разговаривает. Кажется, только пишет иногда. Ну и вот уехал в Нью-Йорк, поступил в Джульярдскую школу…
— Вот здорово!
— Снимает квартиру. Похоже, ему там нравится.
— Мы с ним провели ночь вместе после того вечера, когда отмечали мои витрины. А утром он побежал к матери. Как будто у него срочное дело.
— Наверное, хотел ей рассказать про Шотландию, они же с тех пор не виделись.
— Ничего себе… Я-то думала, он в Лондоне, маринует меня молчанием…
— Он тебе не сказал, что уезжает?
— Ничего не сказал! Ни звонка, ни эсэмэски! Мы проводим ночь вместе — шикарную ночь, мам, — а наутро он смывается…
— Может, он послал тебе сообщение, а ты не получила?
— Думаешь?
— А что! Со мной иногда такое случается… Потом кто-нибудь говорит, что звонил и оставил сообщение или, например, эсэмэску, а я смотрю: ничего.
— Слушай, кстати, правда, мне в последнее время почти не приходит сообщений. Я думала, просто полоса такая мерзкая, изводилась, но, мол, надо перетерпеть… А может, это просто оператор шалит?
— А у тебя в Англии тот же оператор, что во Франции?
— Да… Так ты думаешь, он мне звонил, а я не получила сообщения?
— Вряд ли он бы так уехал, ничего тебе не сказав. Тем более если вы только что провели вместе ночь. Гэри порядочный парень.
— Я знаю, мам… И той ночью было так хорошо… Все, все было хорошо…
Голос у Гортензии внезапно задрожал.
— Напиши ему по электронной почте, детка.
— Посмотрим… А ты, собственно, почему звонишь?
— Просто соскучилась по тебе, солнышко. Мы с тобой уже давно не созванивались. И потом, каждый раз, как тебе звоню, я думаю: «Наверное, она занята, что я буду ее подолгу отвлекать…» И мне от этого грустно…
— Мам, вот давай без сантиментов! А то я разозлюсь и пошлю тебя подальше, тогда тебе точно станет грустно. Но вообще, это хорошо, что ты позвонила. Как там твоя книга? Ты уже начала писать?
Жозефина рассказала ей про Юношу и Кэри Гранта. Гортензия отозвалась, что сюжет ей как по мерке: сплошные эмоции, фонтан соплей. Но сказала она это беззлобно, со светской непринужденностью человека, который сам от эмоций держится подальше. Чтобы не было больно. Чтобы не пойти ко дну.
В комнатушке на улице Пали-Као Дениза Тромпе так и приплясывала от счастья. Из зеркала в оправе из черно-белых ракушек — сувенир из поездки в Пор-Навало с родителями — на нее смотрело собственное довольное отражение. То была единственная поездка за тридцать лет. Родители никогда не закрывали лавку: еще чего, деньги терять! Только раз они собрались и укатили все вместе, втроем, автобусом, в Пор-Навало — маленький рыбацкий порт в заливе Морбиан, бывший приют пиратов. Тогда-то родители купили дочери это зеркало, залог красоты и женского счастья. И маленький набор косметики. Мать тогда сказала, мол, прихорошись немножко, — наследница была удручающе неприглядна…
Вот сегодня вечером она непременно прихорошится. Сегодня она встречается с Брюно Шавалем! Он поведет ее смотреть закат солнца на Монмартр.
Он стиснет ее в объятиях, и так, обнявшись, они будут вместе любоваться, как садится за горизонт в розово-оранжевом мареве огромный огненный шар.
Дениза достала розово-оранжевое платье, золотистые туфельки, золотистую сумочку. Накрасилась в теплые, закатные цвета. Пышно начесала и обильно сбрызнула лаком жидкие волосы — головой вниз, для объема, — и снова чуть не заплясала по комнате.
Свидание назначено на площади Тертр — посреди мольбертов и пестрых кафе. Он возьмет ее за руку, нежно обнимет за талию… Сегодня вечером их губы наконец сольются в поцелуе…
Вчера перед сном Дениза перечитывала свою любимую книжку: «Идеальная пара». Целые отрывки из нее она знала наизусть и повторяла про себя. По телу разливалось приятное тепло…
«Но стоило ему коснуться губами ее губ, как по всему ее телу пробежала сладостная дрожь — как у ребенка, когда он впервые в жизни попробует на зуб кусочек сахара. Поцелуй был легкий и нежный, как воздушный бисквит, и свежий, как первый весенний дождь.
В ошеломлении, оглушенная, она упивалась его дыханием, пока этого нежного лобзания не стало ей мало. Тогда она сжала его лицо ладонями и в свою очередь поцеловала его с такой страстью, какой сама в себе не подозревала. Это было не воодушевление — неистовство».
Сегодня! Сегодня!
Она кубарем скатилась по лестнице, поздоровалась с бакалейщиком, который теперь держал лавку, прежде принадлежавшую ее родителям. Тот удивился — обычно она не удостаивала его и словом.
— Все в порядке, мадемуазель Тромпе?
— Лучше не бывает! — Легкими прыжками, как грациозная лань, Дениза мчалась к метро.
Она выйдет на станции «Анвер». Медленно поднимется по ступенькам к собору. На подъемник она не пойдет, в эту давку в тесной кабинке, — нет, она хочет предстать перед возлюбленным свежей, розовой и благоухающей. Это будет медленное, церемонное восхождение к счастью. Шаг за шагом, ступенька за ступенькой, она будет подходить все ближе к порогу блаженства. Наконец-то! Сегодня он подарит ей долгожданный поцелуй…
Она поймала в витрине свое отражение. Почти хорошенькая! «Любовь, любовь, — ворковала Дениза себе под нос, — лучшее притирание!» Секретный талисман, перед которым не устоит ни один мужчина: он склонится к ней близко-близко, опьянит ее поцелуями, опустится перед ней на колени. Согласится ли он жить с ней на улице Пали-Као? Или лучше ей переехать к нему? Лучше, конечно, переехать, но у него же сейчас нет работы… Первое время надо будет экономить, особо деньгами не швыряться. Сначала откладывать деньги. Потом продать эту халупу на улице Пали-Као и купить достойную квартиру в хорошем районе. Пока он не найдет работу, она будет работать за двоих. Он же такой талантливый! Ему нельзя хвататься за абы что.
Она строила планы, рассчитывала семейный бюджет, обдумывала предстоящие расходы: отпуск, машина, еда, коммунальные услуги, налоги, несчастные случаи, непредвиденные обстоятельства, стихийные бедствия, — обмозговывала, готовилась, прикидывала, что первые несколько месяцев придется туговато, но потом уж они заживут… И с этими мыслями поднималась по ступенькам Монмартра. Она даже замедлила шаг, чтобы подольше насладиться волнением.