— Каков твой план? — прошептал Кейдж.
— Надо взять его, — ответила она совершенно спокойно.
Боже всемогущий, подумал Паркер. Диггер прямо позади них! Со своим автоматом. Вероятно, следил за зданием ФБР и вычислил, кто занимается его делом. Они почти схватили его в театре, а сообщник, по всей видимости, дал ему указание ликвидировать следователей, если они начнут представлять реальную опасность.
— Берешь на себя улицу, — сказала Лукас Кейджу. — А вы, Кинкейд, прикрывайте боковую аллею на случай, если он не один.
— Но я…
— Тс-с-с!
— На счет «три». Один… Два…
— Но я, у меня нет… — все еще пытался объяснить Паркер.
— Три!
Они стремительно разделились. Кейдж вышел на проезжую часть, остановив движение.
Лукас резко развернулась в том направлении, откуда они шли, и выкрикнула:
— Я — федеральный агент! Эй, вы! Да — вы! Стоять на месте! Руки за голову!
Паркер вгляделся в аллею, гадая, что ему оставалось бы делать, заметь он там сообщника. Он вытащил свой мобильник и набрал 911, положив большой палец на кнопку вызова. Больше ему ничего не приходило в голову.
Потом оглянулся на Лукас. Мужчина, к которому она обращалась, сначала остановился, а потом бросился бежать прямо посередине мостовой.
— Стоять!
Лукас устремилась за ним вслед по тротуару. Мужчина метнулся вправо, скрывшись позади машин. Она хотела повторить его маневр, но в этот момент из-за угла на большой скорости показался автомобиль, водитель которого не мог видеть ее и едва не сбил. В последний момент Лукас отскочила в сторону тротуара, и бампер прошел в считанных сантиметрах от ее ноги.
Когда же она оказалась готова возобновить погоню, мужчина окончательно пропал из виду. Паркер видел, как она снова взялась за телефон и начала что-то говорить. Буквально через минуту три машины без опознавательных знаков, но с красными проблесковыми маячками на приборных панелях влетели на перекресток. Лукас переговорила с одним из водителей, и машины умчались в разные стороны.
Неторопливой трусцой Лукас вернулась к Паркеру. Кейдж тоже снова оказался рядом. От злости и разочарования Лукас только потрясла воздетым вверх кулаком.
Кейдж пожал плечами.
— Вы его разглядели? — спросил он Паркера.
— Нет, — ответил тот.
— Да и я тоже, — процедила Лукас, а потом посмотрела на руки Паркера. — А где ваше оружие?
— Какое оружие?
— Вы прикрывали аллею. Могла начаться перестрелка. А вы даже не достали пистолет?
— Это я и пытался вам сказать. Я не вооружен.
— Не вооружены? — Казалось, она не могла в это поверить.
— Я — гражданское лицо, — напомнил Паркер. — С какой стати мне носить пистолет?
Лукас непонимающе посмотрела на Кейджа, который только и смог сказать:
— Я даже не предполагал, что у него нет оружия.
Тогда она наклонилась, закатала штанину джинсов и достала небольших размеров пистолет из кобуры, прикрепленной к лодыжке. Потом подала его Паркеру.
— Спасибо, не надо, — помотал головой он.
— Возьмите, — настаивала она.
Паркер посмотрел на пистолет в ее руке.
— Я не очень-то умею обращаться с оружием. Я был из научно-технического персонала. Ни в каких операциях не участвовал. И потом, у меня всегда был револьвер, а не эти ваши автоматические штуковины. А стрелял я в последний раз еще в тире Квонтико. Шесть или семь лет назад.
— Все, что нужно, — это прицелиться и спустить курок, — сказала она, теперь уже по-настоящему сердито. — Предохранитель снят. Первый выстрел сдвоенный. Начиная со второго, идут одиночные. Поэтому сделайте соответствующую поправку.
Паркер не мог понять такой внезапной вспышки злости.
И не взял пистолет.
Она издала вздох, отчего ее рот окутался на морозце облачком пара. Ни слова не говоря, она только поднесла пистолет еще ближе к нему.
Паркер решил, что идти на конфликт не стоит. Он протянул руку и взял оружие. Мельком оглядел его и сунул в карман. Лукас молча повернулась, и они зашагали дальше по улице. Кейдж посмотрел на Паркера двусмысленным взглядом, который предшествовал пожатию плечами, и стал названивать куда-то по телефону.
Пока они шли, Паркер ощущал в кармане тяжесть пистолета. Она казалась ему огромной, куда больше 430 граммов, которые пистолет весил на самом деле. При этом никакого чувства безопасности обладание оружием ему не давало. Он сам поначалу не понимал почему. Но через какое-то время до него дошло. Не потому, что тяжелый кусок металла напоминал теперь, что всего несколько минут назад Диггер мог быть у них за спинами, готовый хладнокровно убить Кейджа, Лукас и его самого. И не от всплывших воспоминаний четырехлетней давности о Лодочнике, которые до сих пор наводили ужас на его сына.
Нет, причина заключалась в том, что пистолет сам по себе обладал некой темной властью, некой магической силой, как волшебные кольца из книг Толкиена. Властью, способной овладеть им и уводить с каждой минутой все дальше и дальше от детей. А потом и вовсе разлучить их, быть может, навсегда.
* * *
Диггер на аллее.
Он стоит неподвижно, озираясь по сторонам.
Ни агентов в штатском, ни полиции не видно. Его никто не преследует, никто на него не смотрит. Никто не собирается в него стрелять. Или схватить и отправить назад в Коннектикут, где ему нравились леса, но зато были ненавистны комнаты с решетками на окнах, где он просиживал целыми днями, ничего не делая, где у него воровали мыло, а в общем зале переключали телевизор с канала, по которому показывали рекламу автомобилей, чтобы смотреть свой дурацкий спорт.
Памела говорила ему:
— Ты что-то растолстел. Совсем не в форме. Почему бы тебе не начать бегать? Пойди и купи себе кроссовки «найки»… Клик… Хорошие кроссовки. Давай, отправляйся. Сходи в торговый центр. А то у меня много дел.
На мгновение Диггеру мерещится, что он видит Памелу. Но нет, скосив глаз, он понимает, что это кусок стены в аллее.
Обещаете ли вы любить, уважать, оберегать и… Клик… И подчиняться?
Однажды они действительно отправились на пробежку с Памелой. Осенним днем. По красным листьям, по желтым листьям. Он старался не отставать, потел, задыхался, у него болело в груди, как болело потом в голове, когда пуля пробила ему черепную коробку. Но Памела все равно убежала вперед, оставив его перебирать ногами в одиночестве. Домой он вернулся тоже один, но уже пешком.
Диггера беспокоит то, что произошло в театре. Его тревожат все эти агенты и полицейские, но больше всего он волнуется сейчас, что человек, который всегда ему обо всем говорит, будет очень недоволен, потому что он не смог убить столько людей, сколько должен был.