— Слишком мало и слишком поздно! И потом, этот твой Слейд уж больно смазливый, — брызгая слюной, заорал мэр. — Смазливые мужчины… Никогда не доверял таким.
Но потом Кеннеди словно услышал сам себя и рассмеялся. Джеффрис тихо ему вторил.
— Я действительно превращаюсь в параноика, а, Уэнди?
— Да, сэр. Считаю своим долгом уведомить вас, что ваши мозги слегка перегрелись.
Мэр уселся в свое кресло. Посмотрел на настольный календарь. Если бы не чертов Диггер, он бы побывал сего дня на четырех новогодних приемах. Сначала во французском посольстве, потом в своей альма-матер — Джорджтаунском университете, потом в зале городского совета профсоюза рабочих и, наконец, непосредственно Новый год он собирался встречать в самом важном для него месте — в Ассоциации афроамериканских учителей на юго-востоке города. Это была организация наиболее горячих сторонников его «Проекта 2000», которые пропагандировали идею среди всех своих коллег и в городе, и в округе. Он вместе с Клэр просто обязан был попасть туда, чтобы продемонстрировать солидарность и поблагодарить за помощь. Но теперь его участие в любых торжествах сделалось просто немыслимым, пока по городу разгуливал маньяк с автоматом.
Волна злости снова накатила на него, и он порывисто взялся за телефон.
— Что вы собираетесь делать? — осторожно спросил Джеффрис.
— Хоть что-нибудь, — ответил мэр. — Я хочу хоть что-то реально сделать.
И он начал набирать номер, значившийся на одном из листков вращающейся картотеки.
— Что именно? — спросил Джеффри уже с откровенной тревогой.
Но к тому времени соединение с местным отделением ФБР уже произошло, и Кеннеди не ответил на вопрос помощника.
Его перебрасывали с одного оператора на другого, пока в трубке не раздался наконец уверенный мужской голос:
— Слушаю вас.
— Это мэр Джерри Кеннеди. С кем я разговариваю?
Наступила пауза. Но Кеннеди, часто делавший звонки самостоятельно, уже привык слышать удивленное молчание в ответ на свое приветствие.
— Я — агент по особым поручениям Сид Арделл. Чем могу быть вам полезен?
— Агент по фамилии Лукас все еще руководит операцией «Метстрел»?
— Так точно, руководит.
— Не мог бы я побеседовать с ней?
— К сожалению, ее здесь сейчас нет, сэр. Но я могу попытаться перевести ваш звонок на ее сотовый телефон.
— Не обязательно. Я вообще-то хотел связаться с представителем полиции округа детективом Харди.
— Тогда не вешайте трубку, — сказал Арделл. — Он здесь поблизости.
Через несколько секунд в трубке послышалось настороженное:
— Алло?
— Вы — Харди?
— Лен Харди, к вашим услугам.
— Беспокоит мэр вашего города.
— О, сэр! Как поживаете, сэр? — Голос был не только настороженный, но и молодой.
— Не сочтите за труд посвятить меня в последние подробности хода расследования. Агенты Лукас и Кейдж по каким-то причинам со мной ими не делятся. Вы уже сумели установить, где именно Диггер собирается нанести следующий удар?
Опять пауза. Потом:
— Нет, сэр.
Пауза слишком затянулась. Харди явно что-то скрывал.
— И что, вообще никакого представления?
«Они не очень-то посвящают меня в свои дела».
— Но ведь ваша функция — осуществлять координацию, так я понимаю?
— Мне приказано написать отчет о ходе операции. Агент Лукас сказала, что будет напрямую поддерживать контакт с моим шефом Уильямсом.
— Отчет? Это все для того, чтобы прикрыть себе задницу. Слушайте меня. Я очень доверяю ФБР. У них там перестрелки с преступниками чуть не каждый день. Но сейчас я хочу знать, насколько близки они к тому, чтобы остановить убийцу. Все до последней детали. И не надо мне вешать лапшу на уши.
— Ну, у них есть кое-какие версии. — Харди явно чувствовал себя не в своей тарелке. — По их мнению, они теперь определили район, где организатор преступлений устроил себе временное убежище — тот самый, которого задавил грузовик.
— И где же?
Снова пауза. Мэру легко было вообразить себе Харди, колеблющегося сейчас, как камыш на ветру. Федералы с одной стороны, его собственное начальство — с другой. Да, хреновая ситуация.
— Простите, сэр, но я не вправе давать информацию тактического характера кому бы то ни было.
— Но это мой город подвергся нападению, это моих граждан убивают десятками! И мне нужны ответы на вопросы.
Молчание. Кеннеди поднял взгляд на Уэндела Джеффриса, который только покачал головой.
Мэр подавил в себе новую вспышку раздражения и постарался говорить как можно рассудительнее:
— Позвольте мне пояснить, что я имею в виду. Единственной целью этих людей было получить деньги. Но не убивать просто так.
— Мне кажется, вы правы, сэр.
— Если бы у меня появился шанс обратиться к этому убийце — в его логове или там, где он собирается устроить бойню в восемь, — мне кажется, я сумел бы уговорить его отказаться от своих планов. Я лично провел бы переговоры. У меня есть опыт в подобных делах.
Что самое интересное, Кеннеди действительно в это верил. Потому что одним из его талантов (что в какой-то степени сближало его с тезкой, занимавшим Белый дом в шестидесятых) была способность убеждать. Разве не он сумел уговорить почти тридцать самых упрямых президентов и генеральных директоров корпораций округа согласиться с повышением налогов для финансирования «Проекта 2000»? И не он ли убедил Гари Мосса назвать имена фигурантов скандала в Совете по образованию?
Оставьте его на двадцать минут с глазу на глаз с убийцей — пусть даже на него будет смотреть дуло автомата, — и этого вполне достаточно. Он сумеет прийти с ним к соглашению не мытьем, так катаньем.
— Судя по тому, как его описывают, — попытался возразить Харди, — он не тот человек, с которым вы могли бы вести какие-либо переговоры.
— Уж позвольте мне самому судить об этом, детектив. А теперь рассказывайте, где он свил себе гнездо.
— Мне…
— Рассказывайте!
В наступившей тишине стало слышно, как гудит телефонная линия. Но полицейский молчал.
— Ты ведь ничем федералам не обязан, сынок, — более тихим и вкрадчивым тоном продолжал мэр. — Ты ведь уже понял, как они относятся к твоему присутствию в оперативном штабе? Еще немного, и они начнут гонять тебя за кофе.
— Это не так, сэр. Агент Лукас сделала меня полноправным членом своей команды.
— Неужели?
— Да, это так.
— И ты не чувствуешь себя пятым колесом в телеге? Я спрашиваю, потому что именно так чувствую себя сам. Будь на то воля Ланьера — ты ведь знаешь такого конгрессмена?