Увидев, что Мог-ур, прихрамывая, приближается к его клетке, медведь поднялся на задние лапы и жалобно взревел, сетуя на людскую невнимательность. Креб невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки и подошел к клетке вплотную. Лицо его, покрытое, как и у всех шаманов, толстым слоем белой краски, было непроницаемо, но сердце бешено колотилось. Ничем не выдав своего волнения, Креб откинул голову и пристально взглянул на обиженного медведя. В руках Мог-ур держал сосуд с водой, в котором нетрудно было узнать человеческий череп. Сунув мрачный сосуд в клетку, Мог-ур чуть отступил, ожидая, пока медведь выпьет воду.
Медведь мгновенно осушил сосуд. Тут же к клетке приблизились молодые охотники с новыми копьями в руках. Вожди тех самых Кланов, охотники которых не удостоились великой чести, выбрали по три молодых человека, которым предстояло помогать свершению Медвежьего Ритуала. Внезапно из пещеры выбежали Бруд, Горн и Вурд. Они замерли у самой двери клетки, пока еще крепко-накрепко запертой. Тела их, прикрытые лишь набедренными повязками, были сплошь расписаны белыми и красными узорами.
Несколько глотков воды не утолили жажды огромного зверя. Но, увидев людей у своей клетки, медведь обрадовался: он надеялся, что его вдоволь накормят и напоят. Но напрасно он делал лапами просительный жест, который на протяжении всей его жизни действовал безотказно. На этот раз люди не вняли просьбе зверя.
Мелодия флейты резко оборвалась на тревожной ноте. Теперь ни один звук не нарушал томительного молчания. Креб вытащил из клетки череп и направился к остальным шаманам, застывшим у входа в пещеру. Повинуясь невидимому сигналу, Мог-уры одновременно воздели руки, на языке ритуальных жестов обращаясь к Урсусу:
– Прими эту воду как знак нашего почтения и благодарности, о Могущественный Покровитель. Наш Клан верен твоим заветам. Мы живем в пещерах, они защищают нас от снега и зимней стужи. Зимой мы, подобно тебе, не покидаем своего жилища, согреваясь меховыми шкурами и питаясь тем, что запасли летом. Ты был одним из нас, ты разделял с нами жилище и видел, что мы блюдем твои законы.
Мог-уры с одинаково бледными лицами, в одинаковых медвежьих накидках двигались с изумительной согласованностью. Их плавные, неторопливые жесты были исполнены величия и красоты. Движения однорукого Мог-ура, особенно изящные и выразительные, несколько выбивались из общего ритма, придавая слаженному представлению особую многозначность.
– Среди всех Великих Духов мы почитаем тебя первым. Умоляем тебя, о Всесильный Покровитель, заступись за нас в мире духов. Расскажи там о храбрости наших мужчин, о покорности наших женщин, дабы, когда настанет наш черед возвратиться в иной мир, там приняли бы нас с готовностью. Умоляем тебя, огради нас отдухов зла. Мы преданы тебе, о Великий Урсус. Мы с гордостью называем себя Кланом Пещерного Медведя. Ступай же с миром, о Величайший из Духов.
В первый раз на глазах зверя Мог-уры назвали его по имени. И тут же охотники, окружавшие клетку, просунули копья сквозь прутья и принялись тыкать священного зверя. На мохнатой толстой шкуре не выступило ни капли крови: клетка была слишком велика и охотники не могли вонзить копья глубоко. Зверь не получил серьезных ран, но боль привела его в неистовство. Пронзительный рев могучего медведя заставил собравшихся содрогнуться. Многие в ужасе отпрянули назад.
Бруд, Горн и Вурд тем временем вскарабкались на решетку и перерезали кожаные ремни, скрепляющие двери клетки. Обезумевший от боли зверь поднялся на дыбы, так что его косматая голова почти достигала края решетки. Он устремился к двери – одного мощного толчка хватило, чтобы она превратилась в груду кольев. Клетка была открыта. Разъяренный громадный зверь вырвался на свободу.
Охотники, вооруженные копьями, образовали защитный круг между взбешенным зверем и испуганными зрителями. Женщины, борясь с желанием броситься наутек, прижимали к себе младенцев, а дети постарше сами жались к матерям. Мужчины готовились в случае необходимости немедленно броситься на помощь беззащитным женщинам и детям. Но ни один человек в Клане не поддался страху и не двинулся с места.
Стоило медведю разрушить дверь, Бруд, Горн и Вурд одновременно спрыгнули с ограды прямо на зверя, который не ожидал нападения. Бруд взгромоздился ему на загривок и, вцепившись в густой мех, оттягивал голову медведя назад. Вурд, вскочив зверю на спину, обхватил шею медведя руками и потянул вниз его подбородок. Совместными усилиями они заставили зверя распахнуть зияющую пасть, и тут же Горн, сидевший у медведя на плече, сунул дубинку между его зубами. Медведь сжал челюсти. Бревно, которое он моментально искрошил, сбило и повредило его устрашающие клыки.
Но хитрость охотников отнюдь не обезоружила зверя. Он с легкостью смахнул людей, цеплявшихся за его мех. Грозные когти глубоко вонзились в бедро Горна, и молодой охотник забился в страшных лапах. Крик невыносимой боли, вырвавшийся из груди Горна, был оборван сокрушительным ударом, переломившим ему спину. Одна из женщин испустила горестный вопль, увидев, как зверь отбросил прочь безжизненное тело отважного охотника.
Мужчины, вооруженные копьями, окружили медведя со всех сторон. Одним взмахом когтистой лапы он сбил с ног троих, а четвертому нанес ужасающую рану, пропоров ему ногу до кости. Охваченный болью и страхом, охотник корчился на земле не в силах даже закричать. Остальные толпились вокруг зверя, пытаясь поразить его копьями.
Испуганная Эйла прижимала к себе Дарка, содрогаясь при мысли, что зверь может расшвырять охотников и наброситься на зрителей. Но, увидев, что один из охотников упал, истекая кровью, она позабыла о своих опасениях. Передав ребенка Убе, Эйла стремглав кинулась на поле схватки, растолкала мужчин и оттащила раненого в сторону. Она, зажав одной рукой вену у него на бедре, вцепилась зубами в край своей накидки и свободной рукой отодрала от нее кусок.
Наложив жгут, она принялась обтирать кровь с ноги раненого. Тут на помощь к ней подбежали еще две целительницы, которые обогнули поле схватки стороной. Втроем они отнесли раненого в пещеру. Поглощенные борьбой за его жизнь, женщины даже не заметили, что священный зверь пал, наконец, под ударами копий.
В тот момент, когда с медведем было покончено, женщина Горна вырвалась из объятий соплеменников, которые пытались утешить и успокоить ее, и бросилась к телу, распростертому на земле. Припав к мертвому, она замерла, спрятав лицо у него на груди. Потом она поднялась на колени и сделала несколько отчаянных жестов, умоляя своего мужчину подняться. Ее мать и женщина Норга уговаривали ее отойти от тела. К ним приблизился Великий Мог-ур. Наклонившись, он осторожно приподнял голову женщины и заглянул ей в лицо.
– Не горюй о нем, – произнес он. Его единственный глаз был полон участия и жалости. – Горн удостоился великой чести. Его избрал Урсус. Вместе они отправятся в мир духов. Вместе с Великим Духом Горн заступится за нас в ином мире. Дух Пещерного Медведя всегда выбирает лучших, самых отважных и сильных. Праздник Урсуса будет и праздником Горна. Люди Клана никогда не забудут о его бесстрашии, о его мужестве. На каждом Великом Сходбище они будут вспоминать о нем. Дух Урсуса пребудет с нами вечно. Дух Горна тоже не оставит нас. Он будет ждать тебя. В мире духов вы встретитесь и снова обретете друг друга. Но ты должна быть достойной своего мужчины, такой же смелой и стойкой. Оставь печаль и проводи его в иной мир с радостью. Этой ночью мы, Мог-уры, окажем Горну великие почести. В каждого из людей Клана войдет частичка его отважного духа.