— Она ошибается, — сказала Эйла.
— Конечно. И мне следовало бы знать. Моя хитрость не ввела в заблуждение Великую Мать. В душе я уверена, что если существуют мужчины, то, значит, так хочет Мать. Если бы Она не хотела, Она бы и не создала их. Их дух необходим. Но если мужчины слабы, то их дух тоже слаб, и Великая Мать не использует его. Вот почему у нас родилось так мало детей. — Она улыбнулась Джондалару. — Ты очень сильный молодой человек. Не сомневаюсь, что твой дух уже пригодился Ей.
— Если освободить мужчин, они станут достаточно сильными, чтобы женщины забеременели… без помощи Джондалара, — сказала Эйла.
Джондалар посмотрел на нее и улыбнулся.
— Но я был бы счастлив помочь.
— Возможно, ты помог бы, — сказала Эйла. — Просто я не считаю, что это необходимо.
Джондалар вдруг нахмурился: не важно, кто прав, но пока у него нет уверенности, что он вообще может принимать участие в зачатии детей.
Ш'Армуна посмотрела на обоих, зная, что они говорят о том, что ей не полагается знать. Тогда она продолжила рассказ:
— Я помогла ей и вдохновила се, но не знала, что Аттароа будет еще более скверным вождем, чем Бругар. В действительности, когда его не стало, женщины по крайней мере вздохнули с облегчением. Но не мужчины и не Омел. Это понимал брат Кавоа: он был близким другом Омел. А это было единственное существо, которое страдало от утраты Бругара.
— Это понятно, тем более при таких обстоятельствах, — сказал Джондалар.
— Аттароа этого не понимала. Омел считал, что Аттароа была причиной смерти Бругара. Она не повиновалась ему, за что ее избивали. Аттароа как-то сказала, что она лишь хотела, чтобы Омел понял, что сделал Бругар с ней и другими женщинами. Хотя она не говорила, но, наверное, все же надеялась, что поскольку Бругара нет, то Омел теперь будет любить ее.
— Побои не заставят полюбить, — сказала Эйла.
— Ты права. Омел никогда не били прежде, и он возненавидел еще сильнее Аттароа. Мать и ребенок терпеть не могли друг друга. Тогда я предложила, чтобы он стал помогать мне. Аттароа, казалось, обрадовалась, что Омел не будет жить в ее доме. Но хотя Омел и ушел, Аттароа становилась все хуже и хуже. Она стала более жестокой, чем Бругар. Мне бы нужно было понять это раньше. Вместо того чтобы держать их подальше друг от друга, я пыталась найти способ помирить их. Что предпримет Аттароа теперь, когда не стало Омел? Которого она убила собственными руками.
Женщина смотрела на пламя костра, словно пытаясь прозреть неведомое.
— О Великая Мать! Я была слепа! Она искалечила Ардобана и заточила его в загоне. И еще другой мальчик.
— Они были покалечены? — спросила Эйла. — Эти дети в загоне? Это было сделано специально?
— Да, чтобы сделать мальчиков слабыми и боязливыми. Аттароа сошла с ума. Я боюсь за всех нас. — Она прижала руки к лицу. — Будет ли конец? Вся эта боль, эти страдания, в которых виновна я, — зарыдала Ш'Армуна.
— Не только ты участвовала в этом, Ш'Армуна, — сказала Эйла. — Ты могла позволить, могла даже одобрить, но не стоит брать вину на себя. Зло — это Аттароа и те, которые так плохо обращались с ней. Жестокость порождает жестокость, боль вскармливает боль, оскорбление и плохое обращение ведут к тому же.
— И как много молодых, которым она причинила страдание, передадут это следующему поколению? — с болью выкрикнула женщина. Затем она начала раскачиваться взад и вперед, страдая от горя. — Кто из этих мальчиков в загоне унаследует ее путь? И кто из девочек захочет быть такой, как она? Глядя на Джондалара, я вспоминаю свое обучение. Меня, единственную из всех, нельзя было допускать учиться. Это создает чувство ответственности. О Великая Мать! Что я натворила?!
— Вопрос не в том, что ты сделала, а в том, что ты можешь сделать сейчас, — сказала Эйла.
— Я должна помочь им. Я должна как-то помочь, но что я могу сделать?
— Слишком поздно, чтобы помочь Аттароа, теперь ее необходимо остановить. А вот детям и мужчинам в загоне мы должны помочь, но вначале их надо освободить. Затем подумаем о помощи.
Ш'Армуна взглянула на молодую женщину, которая сейчас казалась такой могущественной, и задалась вопросом: кто же она в действительности? Та, Кто Служит Матери, поняла, что наделала, и знала, что злоупотребила своей властью. Она боялась за свой собственный дух, так же как и за жизнь стойбища.
Все замолчали. Эйла поднялась и взяла чашку.
— Разреши мне самой приготовить чай на этот раз. У меня с собой хорошая смесь разных трав.
Ш'Армуна молча кивнула, и Эйла достала свою сумку с травами.
— Я подумал о тех двух искалеченных мальчиках в загоне, — сказал Джондалар. — Если даже они не будут ходить как прежде, они могут стать хорошими каменотесами или кем-нибудь еще, если кто-то поможет им. Должен же быть кто-то среди Шармунаи, кто может обучить их. Возможно, ты найдешь кого-нибудь на Летнем Сходе.
— Мы не ходим больше на Летний Сход племени Шармунаи.
— Почему?
— Аттароа не хочет. Люди были не слишком добры к ней. Когда она стала вождем, она не захотела иметь ничего общего с другими. Сразу же после того, как она пришла к власти, несколько стойбищ прислали к нам послов, приглашая присоединиться к ним. Они прослышали, что у нас много одиноких женщин. Аттароа оскорбила их и выгнала, а через несколько лет она перессорилась со всеми. Сейчас никто не приходит, ни родственники, ни друзья. Они избегают нас.
— Привязать к столбу в качестве мишени — это больше чем оскорбление, — сказал Джондалар.
— Я уже говорила, что она становится хуже. Ты не первый. То, что она сделала с тобой, она делала и с другими. Несколько лет назад пришел человек, путник. Увидев столько одиноких женщин, он так поверил в себя, что решил, что его не только примут с удовольствием, но еще он будет пользоваться большим спросом. Аттароа поиграла с ним, как лев с добычей, а затем убила. Ей так понравилась эта игра, что она стала задерживать всех проходящих мимо. Ей нравилось делать их жизнь несчастной, затем обещать им, мучить их, а потом избавляться. Так она хотела поступить и с тобой.
Добавляя успокаивающие травы в чай Ш'Армуны, Эйла вздрогнула, услышав это.
— Ты была права, что в ней не осталось ничего человеческого. Мог-уры иногда говорили о злых духах, но я всегда считала это сказками, которыми пугают детей. Но Аттароа — не сказка. Она — зло.
— А когда не стало гостей, она начала издеваться над мужчинами из загона. — Ш'Армуна не могла остановиться, как бы стремясь выплеснуть все, что накопилось за эти годы. — Вначале брала мужчин посильнее, вожаков или мятежников. Их становилось все меньше и меньше, пока они не исчезли вовсе, а те, которые остались, потеряли желание сопротивляться. Холод или жара, жизнь впроголодь. Она сажает их в клетки и привязывает к столбу. Они даже не могут помыться. Многие умерли из-за плохих условий. А детей родилось слишком мало, чтобы возместить потери. Когда умирают мужчины, умирает стойбище. Мы очень удивились, что Кавоа забеременела.