— О да. Все отлично.
Габриэль придерживался того же мнения. В полумраке, созданном благодаря тяжелым занавесям на окнах, огромная кровать с балдахином на четырех массивных столбах создавала ощущение роскоши и надежности.
Такое же впечатление оставляли и огромное количество пышных подушек и толстый матрас.
Она, разумеется, не обратила внимания на кровать — ее больше интересовала достаточно широкая щель, дававшая возможность любому человеку, спрятавшемуся в комнате, отлично видеть и слышать всех, кто расположится в удобных креслах и на диване у камина.
В это время раздался негромкий стук.
— Полагаю, это Джерард. Придется немного порепетировать с ним.
Она кивнула. Оставив ее, Габриэль направился к двери.
Стоя в коридоре, Джерард выглядел вполне деловитым и уверенным в себе. Его юность можно было угадать только по возбужденному блеску в глазах.
— Ну, все готово?
— Я как раз собирался спросить это у тебя.
Указав рукой на кресла у камина, Габриэль закрыл дверь.
— Думаю, нам стоит повторить урок…
— О да, разумеется!
Джерард удобно расположился в кресле, несомненно, предназначенном для хозяина апартаментов.
— Я не до конца уловил, что мне следует знать о предполагаемом количестве вложений.
— Много обещать я бы не советовал, потому что человек вроде Кроули на это и не рассчитывает.
Габриэль направился ко второму креслу, потом, заколебавшись, остановился. Он подошел к стене, взял стул с прямой и жесткой спинкой и, пододвинув его к столу, сел напротив Джерарда.
— Лучше играть наверняка.
Усевшись поудобнее, он устремил взгляд на собеседника:
— А теперь…
Далее Габриэль прочел Джерарду целую лекцию, употребляя термины и оговаривая условия, при этом стараясь излагать все достаточно простым и ясным языком. По истечении двадцати минут он кивнул:
— Думаю, ты справишься. — Он бросил взгляд на часы: — Нам, пожалуй, лучше говорить шепотом.
Взгляд Джерарда обратился к бару со стеклянными дверцами — он поднялся и, налив себе немного бренди, взболтал напиток в стакане, чтобы создать впечатление, будто прежде там было много больше.
— Я предложу им выпить. Ты не возражаешь?
— Хорошая мысль:
Габриэль оборвал себя на полуслове, так как в этот момент раздался уверенный стук в дверь. Поднимаясь, он удержал Джерарда за руку, потом взял свой стул и молча поставил на прежнее место у стены.
Окинув «поле битвы» последним оценивающим взглядом, он удалился в темную спальню.
Джерард поставил стакан, потом поднялся с места, оправил рукава своего сюртука и, не спеша подойдя к двери открыл ее.
— Прошу, господа, входите.
— Полагаю, вы ждали нас.
Голос, густой и низкий, был прекрасно слышен двоим, укрывшимся за дверью спальни.
— Мы уполномочены представлять Восточно-Африканскую золотодобывающую компанию.
Габриэль занял позицию за спиной графини. В полутемной спальне ее скрытое вуалью лицо слабо освещалось светом, просачивавшимся сквозь щель, оставленную в двери. Затем он стал наблюдать за Джерардом, приветствовавшим своих гостей с приличествующей случаю серьезностью:
Пожав гостям руки, Джерард указал на диван:
— Пожалуйста, садитесь, джентльмены.
Габриэль впервые видел Кроули. Это был крупный мужчина, мощный, как бык, из Кроули с легкостью можно было бы выкроить двоих таких, как Джерард. Густые черные брови, нависшие над глубоко посаженными глазами, как бы перерезали все его мясистое, с грубыми чертами лицо надвое, а густые черные волосы покрывали голову крупными крутыми завитками.
Эта голова, казалось, тонула в мощных плечах. Кроули так же отличали чересчур медлительные движения.
В целом у Габриэля сложилось впечатление, что это был крайне несимпатичный и не располагающий к себе представитель человеческой породы, хотя его и нельзя было назвать уродливым. Толстые губы Кроули были красиво и четко очерчены, и, когда он улыбался, лицо его утрачивало выражение мрачности и агрессивности, смягчалось и даже приобретало некий шарм. В нем ощущались грубая энергия, животный магнетизм, заметный и в блеске глаз, и в силе неуклюжих движений. Некоторые женщины даже находили такой тип мужчин привлекательным.
Габриэль посмотрел на графиню. Ее внимание было приковано к сцене в гостиной. Он снова заглянул в щель: Кроули устроился на диване, вальяжно откинувшись на спинку, и чувствовал себя весьма комфортно, разглядывая Джерарда. Выражение его лица напомнило Габриэлю мордовку кота, готовящегося поиграть с мышкой.
Предвкушение этой игры, казалось, сочилось из всех пор Кроули.
До Габриэля донесся приглушенный мягкий звук. Он посмотрел на графиню и понял, что она с трудом сдерживает волнение. Она была напряжена, и по телу ее пробегала едва приметная дрожь.
Снова заглянув в щель, Габриэль понял причину ее волнения. Джерард, сохраняя беспечное выражение лица, приветливо и дружелюбно беседовал со спутником Кроули.
Однако уважение Габриэля к его молодому другу безмерно возросло, когда с невинным выражением лица Джерард повернулся, чтобы не пропустить Кроули вперед.
Пока в гостиной шел ни к чему не обязывающий разговор, Габриэль разглядывал второго посетителя, Суэйлза, агента компании.
Это был во всех отношениях средний человек — среднего роста, не слишком мощного сложения, бесцветный и серый. Черты его лица не привлекли бы ничьего внимания — таких в Лондоне тысячи. Одежда самая обычная и скромная.
Единственным, что отличало Суэйлза от других людей, было его лицо — оно напоминало маску застывшим выражением вежливого внимания, в то время как глаза все время перебегали с предмета на предмет. Даже теперь взгляд Суэйлза постоянно метался между Джерардом и его собеседником.
Если Кроули был хищником, то Суэйлз — стервятником.
— Так-так, понимаю, — кивал Джерард; — И эти золотые копи находятся где-то на юге Африки, вы сказали?
— Не на юге, — снисходительно поправил Кроули. — Компания не зря называется Восточно-Африканской.
— О! — Лицо Джерарда просветлело. — Теперь я все понимаю. А как называется страна, где сосредоточены такие огромные запасы золота?
— Это не одна страна, а несколько.
Габриэль внимательно слушал, испытывая особое волнение, когда Джерард вступал на скользкий путь прояснения ситуации. Но брат Пэйшенс обладал поистине настоящим талантом останавливаться на самом краю бездны, после чего небрежно бросал пару-другую слов, успокаивавших Кроули и убеждавших его в том, что он имеет дело с невежественным и доверчивым простофилей. Джерард исполнял свою роль превосходно; впрочем, и Кроули в своем роде был великолепен.