Он склонился над рукой ее матери с безупречной любезностью. Луиза указала ему на кресло, однако он, неверно истолковав ее жест, — намеренно, как была уверена Амелия, — отвесил ей поклон и произнес:
— Амелия.
Она кивнула в ответ, а затем с удивлением обнаружила, что он выбрал кресло рядом с ее матерью и удобно устроился в нем. Три девушки порхнули к Амелии и расселись вокруг. Люк заговорил с Луизой, а девушки повернулись к Амелии.
— Сегодня чудесная погода.
— Очень приятная. Легкий ветерок.
— Мы хотели подышать свежим воздухом в парке, но Люк предложил…
Больше всего Амелии хотелось бы знать, что в данную минуту Люк говорит ее матери.
Улыбаясь при виде дочери, окруженной болтающими девушками, Луиза посмотрела на Люка и подняла брови.
— Насколько я понимаю, вам не показалось слишком хлопотным присматривать вчера вечером за Амелией, ваши ми сестрами и мисс Фоллиот?
Люк встретился в ней взглядом и коротко ответил:
— Нет. — С Амелией хлопот хватало, но он справился. — Но ваша дочь несколько упряма и предпочитает сама принимать решения, что вам, конечно же, известно.
— Естественно. — Луиза была заинтригована.
Он устремил взгляд через всю комнату туда, где Амелия слушала болтовню его сестер и Фионы.
— Она хорошо ладит с моими сестрами и, конечно, с матерью, что значительно облегчает дело.
— Вот как? — Легкое удовольствие в голосе Луизы убедило его, что она поняла его намек и уже догадалась, о каком «деле» идет речь.
— Я подумал, — он снова устремил взгляд на Луизу, — что вы не станете возражать… — Он помолчал, затем продолжил ровным голосом: — Я подумал, что увеселительная поездка в Ричмонд, учитывая столь прекрасную погоду, будет приятным развлечением. Правда, экипаж у нас открытый.
Он ждал решения Луизы. Она смотрела на него долго, чем немало смутила, но в конце концов улыбнулась и склонила голову.
— Пусть будет Ричмонд, если вы думаете, что это пойдет вам на пользу.
Последнее замечание заставило его нахмуриться, но выяснить, что она имела в виду, не было никакой возможности. Впрочем, он не был даже уверен, что ему хочется это узнать. Луиза позвала девушек, которые уже рассказали Амелии о своих планах.
Амелия встала, бросив в его сторону недовольный взгляд.
— Мне придется переодеться.
Он тоже встал.
— Мы подождем.
Он прошел через комнату, открыл дверь и придержал ее для нее. Задержавшись в дверях, она взглянула на него с подозрением. Он улыбнулся. Никто не заметил, как он легко коснулся ее щеки.
— Поторопитесь. — И, немного помолчав, добавил: — Гарантирую, вы получите удовольствие.
Она гордо подняла голову и вышла.
Вернулась она минут через десять, одетая в платье из муслина с вишнево-красным узором по белому фону. Подол украшали три волана; лиф был в обтяжку, рукава слегка присборены. Локоны повязаны ярко-красной лентой. Лентой того же цвета, только пошире, была украшена ручка зонтика, который она держала под мышкой. Люк про себя порадовался, что она не любит шляпы, а еще он постарается так сделать, чтобы во время прогулки она не раскрывала зонтика.
Она натягивала красные лайковые перчатки; на ногах — туфельки того же цвета. Вид у нее был аппетитный — хоть съешь.
Две девушки стояли у окна, рассматривая мелкий узор, украшающий широкий подоконник снаружи; он подозвал их к себе и повернулся туда, где Эмили болтала с Луизой.
— Ну что ж, поехали?
Все простились с хозяйкой и вышли в холл. Он закрыл за ними дверь. Девушки спешили, весело улыбнулись Колторпу, который открыл перед ними парадную дверь. Люк взял Амелию под руку. Она смотрела на него снизу вверх.
— Вам понравится поездка, я обещаю.
Она скептически выгнула бровь.
— И то время, которое мы проведем в Ричмонде в обществе этой троицы?
Он улыбнулся и посмотрел на нее.
— Это вам понравится еще больше..
На сей раз он сам рассадил всех. Три девушки послушно заняли места позади кучера, лицом к Люку и Амелии. Когда экипаж тронулся, Амелия покосилась на Люка и раскрыла зонтик от солнца.
Девушки болтали и вертелись, восклицали при виде но вых пейзажей, когда экипаж свернул к югу, пересек реку в Челси и покатил на запад мимо небольших селений и деревушек. Хотя девушки были совсем рядом, у Амелии не было желания слушать их болтовню.
Элегантно и непринужденно сидящий подле нее Люк молчал, лениво озирая окрестности. Он не мог придвинуться к ней ближе — мешал зонтик; в качестве компенсации он раскинул руки, положив одну на спинку сиденья, другую — на край экипажа.
Она думала о том, куда он везет их, но экипаж покрывал милю за милей, и она расслабилась. Только теперь она осознала, в каком напряжении сейчас находится, в каком напряжении она жила последние месяцы, старательно выполняя свой план, благодаря которому она оказалась там, где и хотела оказаться.
И именно с тем человеком, с кем ей хотелось быть.
Она только успела осознать все это, и легкая улыбка изогнула ее губы, когда Люк коснулся кончиками пальцев мягких прядок волос у нее на затылке. Она замерла, не сумев скрыть вызванный этой лаской трепет. Как всегда, она уложила волосы узлом на затылке, но волосы у нее вились от природы, и мелкие завитки выбились из узла, легкие как перышки, чувствительные к малейшему прикосновению.
Повернув голову, она решила было нахмуриться, но ее сбило с толку выражение глаз Люка. Он внимательно смотрел на нее, пальцы его снова погладили ее волосы.
— Чему вы улыбаетесь?
Свет в его темных глазах не казался насмешливым — ему действительно интересно было это знать. Она отвернулась и хотела пожать плечами, но… ведь тогда он уберет свою руку…
— Я просто подумала… — Она кивнула на буколические виды, мимо которых они проезжали. — Я сто лет не была в Ричмонде. И уже забыла, что поездка может так успокаивать.
Она опять взглянула на него и снова почувствовала себя в ловушке его глаз.
— Вы слишком много выезжаете. — Он не сводил с нее взгляда. — Отныне вам не нужно будет этого делать.
Ей пришлось улыбнуться. Пусть мужчины воображают, что единственная причина, по которой леди «слишком много выезжают» — это погоня за ними.
— Сезон продолжается, нужно бывать в обществе. В конце концов, это более или менее обязательно.
Девушки были погружены в свои разговоры и не мешали им беседовать свободно.
— До определенной степени. — Он помолчал и вдруг холодно заявил: — Через несколько месяцев, я полагаю, вы поймете, что есть и другие занятия, которые придутся вам по нраву больше, чем танцы в бальных залах.