– Ну и молодец. Пойдем, Юляш, утро вечера мудренее. Не сиди ты тут, нечего душу бередить.
– А я и не бережу.
– Вот и правильно. Зови ребятишек, укладывай. О них думай, а все остальное – сор, полынь.
Юлька промолчала. «Ой и горькая ж та полынь, – подумалось ей, – горчее некуда. Ладно хоть ты не знаешь…»
Виктор вернулся от тети Шуры, когда Тоня уже спала. Эх, елки, три часа уже, вот так заговорились… Он покачал головой, улыбаясь в темноте. Я-то ладно, а вот деревенские все рано спать ложатся, в десять не найдешь никого, так что завтра Юльке и тете Шуре тяжело вставать будет. У меня-то выходной, а они без всяких выходных на огороде вкалывают. Ну ладно, там завтра Сашка с Колькой будут, они помогут…
Когда накануне вечером Тоня рассказала ему о визите соседки, он не задумываясь пошел к ней. Прощенья вымаливать, усмехнулся Виктор. Тетя Шура встретила его не сказать чтобы приветливо.
– Ты чего пожаловал, поганец? Все уж спать давно легли. Или совесть замучила?
Вот ехидная старуха, а! И всегда такой была, сколько он себя помнил.
– Замучила, тетя Шура, точно, – поклонился он. – Простите дурака, Христа ради!
– А сейчас-то чего приперся? До завтра подождать не мог?
– Не мог.
Виктор обаятельно улыбнулся, и тетя Шура не смогла не улыбнуться в ответ.
– Мам, кто там? – послышался заспанный Юлькин голос.
– Сосед наш, – проворчала тетя Шура и, обращаясь к Виктору, добавила: – Погоди, оденется Юлька, в дом зайдешь, а то стоим на пороге….
Продержали его на пороге целых пятнадцать минут. Юлька красоту наводит, понимающе хмыкнул Виктор. Интересно посмотреть, наведет или нет?
Когда она наконец – причесанная, в какой-то красной кофте (видно, праздничной) – вышла на крыльцо, Виктор быстро подошел к ней, наклонился и поцеловал.
– Юлька, дай рассмотрю тебя хорошенько!
– Пусти, Витька, нечего меня рассматривать, – отбивалась она, смеясь, – страшненькая я стала.
– Красавица! – покачал он головой.
– Ну тебя…
Юлька даже покраснела.
– Пойдем, я тебе ребятишек своих покажу, – затараторила она. – Они, конечно, спать уже легли, но ради такого случая разбудим.
– Вот еще глупости придумала! – фыркнула тетя Шура. – Оставь их в покое, не настолько Витьке отпрыски твои интересны.
– Неправда, тетя Шура, я как раз очень посмотреть хочу, – покривил душой Виктор.
Смешно. Как была Юлька девчонкой, такой и осталась, даром что двоих детей родила. Маленькая, худенькая, волосики серенькие в разные стороны торчат, в общем, воробушек воробушком. Хоть наряжайся, хоть нет, простоту свою не скроешь. Интересно, Колька с Сашкой тоже дылдами корявыми остались или выправились?
Пока Юлька тормошила детей, он оглядывался. Ничего здесь не изменилось. Ну, разве телевизор стоит новый, хороший, должно быть, Колькой купленный, да занавески другие. А так все по-прежнему: дом деревенский, а обставлен, как квартира небогатая. Да что там небогатая! Как бедная, прямо скажем, квартира. Вот ведь ни вкуса, ни чутья у людей. Хотя откуда им взяться?
– Ну что, не нравится убранство-то наше?
Тетя Шура сидела напротив Виктора и пристально рассматривала его. Посмотрите, тетя Шура, посмотрите, усмехнулся он, пожалейте лишний раз, что Юльку против меня настраивали. Ну и где теперь ваша Юлька? Правильно, с вами живет, внучков ваших пытается поднимать. А когда в школу они идут осенью, не иначе как полы метет в той же школе или в магазине по соседству. Может, конечно, у Кольки и Сашки дела лучше идут, да что-то не похоже, по дому судя.
– Мне у вас, тетя Шура, всегда нравилось, – ответил он, а про себя подумал: «Жил бы в таком доме, взвыл бы через пару месяцев».
– Нравилось, как же! Ты у нас мальчиком привередливым был.
– Каким я был, таким и остался, – отшутился Виктор.
– Валя, Вася, познакомьтесь с дядей Витей! – Радостная Юлька завела в комнату двоих заспанных ребятишек в одинаковых пижамках. В первую секунду Виктору показалось, что они близняшки, но потом он понял, что ошибся, просто очень уж похожи. Дети как дети, белобрысые, веснушчатые, на Юльку ни капли не похожи, вот только на Сашку немного. Они таращились на позднего гостя мутными со сна глазенками, а Юлька что-то чирикала:
– Дядя Витя теперь наш сосед, так что яблоки больше из его сада не таскайте. Ясно вам?
Дети синхронно кивнули.
– Ну все, а теперь спать давайте.
– Мам, можно мы еще посидим? – подал голос мальчишка.
– Я тебе дам посидим, живо в кровать! – вмешалась строгая бабушка, и дети беспрекословно развернулись и пошли к дверям. У порога они остановились, обернулись к Виктору.
– Спокойной ночи, – независимо кивнул мальчик. Девочка стояла молча.
– Валюша, а ты что же не прощаешься? – удивилась Юлька.
– А яблоки я у вас все равно таскать буду! – выпалила та, схватила брата за руку и убежала.
– Вот поганка, – покачала головой тетя Шура. – Вить, ты не обращай внимания, они маленькие еще.
– Да бог с вами, тетя Шура, – рассмеялся Виктор, – вы что? Им по сколько?
– Ваське двенадцать, Вальке одиннадцать. Ты рассказывай, как у тебя дела? Как же ты надумал дом почтальонов купить?
Вернувшись домой, Виктор походил по комнате. Колька, значит, водитель. С Сашкой тоже понятно, тот всегда не головой, а руками мог хорошо работать, в отличие от самого Виктора, а теперь двери какие-то устанавливает, замки врезает. Тетя Шура ими обоими, видно, гордится. Смешно.
Виктор подошел к окну, за которым деревья в темноте не были видны, а скорее угадывались. Отпуск бы взять, подумалось, домом заняться, да не до отпуска сейчас, пока стройка не закончится. Ладно, жить можно, а там видно будет. А Андрюхин дом разваливается – крыша осела, ставни все перекошены… Виктор еще утром разглядел и даже специально поближе подошел. Вспомнил: палисадник маленький был перед домом, так он весь травой какой-то желтой зарос. Уехали все. Жалко.
А вообще-то нет, не жалко. Сами виноваты. За глупость свою люди должны отвечать, он и в детстве так думал.
В деревне, помнится, мужичонка жил, по имени Евграф Владиленович, глупый, как пробка, к тому же выпивал крепко. Иначе как Графкой, словно собачонку, его никто в деревне и не звал. Вызвался тот как-то раз помогать бабушке Виктора морковь проредить – моркови в тот год она много посадила, одна не управлялась, а внука, понятно, не особенно нагружала. Договорились об оплате – конечно, водкой. Когда Виктор увидел, что Графка наделал, он ахнул: алкаш столько повыдергал, что оставшиеся растеньица аж через десять сантиметров друг от друга из земли торчали. Дураку же понятно, что морковь теперь толстая расти будет, безобразная и невкусная. А мужичок оправдывался: я, говорит, хотел, чтобы морковка большая выросла. Ну да, вот и получилось на каждой грядке по десять морковин толщиной с репу.