— Защиту от чего? — устало спрашиваю я.
— Защиту от всего, что только может искать вас в этих сферах. Рисунок спрячет то, что необходимо спрятать, и выявит то, что необходимо увидеть.
И она снова бросает на Пиппу странный взгляд.
— Мне не нравится, как это звучит, — заявляет Пиппа.
— Мне тоже, — поддерживает ее Энн.
— А что, если это ловушка? — шепчет мне на ухо Фелисити. — Что, если эта краска ядовита?
Краснолицая женщина приказывает нам сесть и положить руки на большой камень.
— Но почему мы должны тебе доверять? — спрашиваю я.
— Выбор всегда остается за вами, — отвечает Аша. — Вы можете и отказаться.
Женщина с краской терпеливо ждет. Должна ли я довериться Аше, неприкасаемой, или рискнуть остаться в сферах незащищенной?
Я протягиваю руки женщине с разрисованным лицом.
— Ты храбрая, как я посмотрю, — говорит Аша.
Она кивает женщине, и та выдавливает смесь из трубки мне на руки. Смесь холодная. А что, если это яд, который проникнет в кровь? Я могу лишь закрыть глаза и ждать, надеясь на лучшее.
— Ох, посмотри! — выдыхает Энн.
Опасаясь наихудшего, я открываю глаза. Мои руки… Там, где густая смесь высохла, она превратилась в сияющий коричневато-красный орнамент, куда более сложный, чем паутина. Он напоминает мне об индийских невестах, чьи руки покрывают орнаментом из хны в честь их будущих мужей.
— Я следующая! — говорит Фелисити, торопливо снимая перчатки.
Она уже не боится быть отравленной, она боится остаться за бортом.
В глубине пещеры — озеро, гладкое, как стекло, вода как будто и поднимается и опускается одновременно, ровно журча. Этот звук навевает на меня дремоту. Вода — последнее, что я вижу перед тем, как засыпаю.
Я стою перед большим колодцем. Вода в нем живая, она движется. И на ее поверхности возникают разные картины. Розы, быстро расцветающие на толстых виноградных лозах. Собор, плывущий куда-то вместе с островом, на котором он стоит. Черная скала, омываемая туманом. Воин в рогатом шлеме, скачущий на диком коне. Искривленное дерево на фоне кроваво-красного неба. Аша, разрисовывающая наши руки. Нелл Хокинс. Зеленый плащ. Нечто, движущееся в тени, пугающее меня, приближающееся… Какое-то лицо.
Я вздрагиваю и просыпаюсь. Фелисити радостно смеется, рассматривая руки, расписанные причудливыми завитушками. Она сравнивает свои рисунки с рисунками на руках Энн и Пиппы. Аша сидит напротив меня, скрестив толстые, покрытые коростой ноги.
— Что ты видела во сне? — спрашивает она.
Что я видела? Ничего такого, что могло бы хоть что-то значить для меня.
— Ничего, — отвечаю я.
И снова я вижу в ее глазах разочарование.
— Вам пора уходить.
Она ведет нас к выходу из пещеры. Небо потемнело, стало ночным, чернильным. Неужели мы пробыли здесь так долго? Чаши с благовониями извергают радугу цветов. Вдоль тропы горят факелы. Хаджины, неприкасаемые, стоят вдоль дорожки, кланяясь, когда мы проходим мимо.
Мы снова подходим к скале, и перед нами появляется дверь.
— Ты вроде бы говорила, что единственный способ выйти наружу — идти вперед? — говорю я.
— Да. Это верно.
— Но мы пришли вот этой самой дорогой!
— Так ли? — спрашивает Аша. — Поосторожнее на тропе. Идите быстро и тихо. Рисунки спрячут вас от чужих глаз.
Аша складывает ладони перед грудью и кланяется:
— Идите!
Я ничегошеньки не понимаю, но мы провели здесь слишком много времени, сейчас не до расспросов. Мы должны поскорее вернуться. В слабом свете амулета я вижу тонкие линии на своих ладонях. Мне они кажутся не слишком надежной защитой от того, что может охотиться за нами, но я надеюсь, что Аша знает, что делает.
Свет Ока Полумесяца ведет нас от горы, и мы оказываемся в незнакомом месте. Небо здесь не такое темное. Оно слегка подсвечено темно-красной луной. Вокруг нас — искривленные стволы огромных деревьев. Их ветви изгибаются высоко над нашими головами, они похожи на голые переплетенные пальцы, стиснутые в зловещем объятии. Выглядит все так, словно мы угодили в огромную длинную клетку.
— Разве мы проходили здесь раньше? — спрашивает Фелисити.
— Где это мы? — спрашивает Пиппа.
— Я не знаю, — отвечаю я.
— Отвратительное местечко, — заявляет Энн.
— Я так и знала, что не следует им доверять. Грязные животные! — бросает Пиппа.
— Тише! — шиплю на них я. Свет амулета постепенно угасает, мигая, и исчезает, как огонек задутой свечи. — Он погас.
— Ну вот, просто замечательно! И как мы теперь вернемся обратно? — ворчит Энн.
Свет красной луны сочится сквозь тонкие длинные ветви, бросая на землю узкие тени.
— Не темно ведь, луна светит, — говорю я. — Идемте дальше.
Но почему амулет перестал работать?
— Ох, а чем это тут воняет? — восклицает Фелисити.
Ветер повернул в нашу сторону, и я тоже это чую. Вонь, похожая на запахи тяжелой болезни и грязи. Вонь смерти. Ветер несется по проходу между деревьями позади нас, треплет наши атласы и шелка. И это не просто порывы ветра. Это предупреждение. Что-то приближается.
Энн закрывает ладонью нос и рот.
— Ох, это невыносимо!
— Тсс! — шиплю я.
— А что такое? — спрашивает Пиппа.
— Вы это слышите?
Всадники. Они быстро приближаются. Вдали виднеется облако пыли. Они догонят нас через несколько мгновений. Коридор между деревьями тянется вперед, похоже, не меньше чем на милю. Сможем ли мы протиснуться сквозь переплетение ветвей? Нет, щели чересчур узки, ни одной из нас не проскользнуть в них…
— Куда вы подевались? — спрашивает Пиппа, оглядываясь по сторонам.
— О чем ты? Мы здесь, — говорит Фелисити.
— Но я никого не вижу!
Рисунки! Орнаменты каким-то образом сделали нас невидимыми.
— Рисунки нас защищают. Нас не увидят.
— А как насчет меня? — интересуется Пиппа, рассматривая свои отчетливо видимые руки. — Ох, боже…
В ее голосе звучит отчаяние, но я не знаю, как ей помочь. Всадники уже в поле нашего зрения — скелетоподобные призраки, почти не похожие на людей, которыми когда-то были. А позади них нависает чудовищная фигура… ужасающее нечто с огромными изодранными крыльями и пастью, набитой длинными острыми зубами. На зубах кое-где висят обрывки плоти. У твари нет глаз. Но она принюхивается, ей нужны мы… Я знаю, что это такое, я уже сталкивалась с подобным существом. Это охотник, прислужник Цирцеи.