— Вы явно перебрали, — проворчала Лизетт.
— Это уж слишком, — произнесла герцогиня, вставая и слегка покачиваясь. — Ты всегда была резкой и грубой девчонкой, а теперь, когда выросла, стала просто невыносимой. Не хочу даже смотреть на тебя. — С этими словами герцогиня удалилась.
Энн фыркнула, прикрываясь салфеткой. Вильерс никак не реагировал на происходящее. По крайней мере, делал вид, что не реагирует.
— Приношу мои извинения, Лизетт, — сказала Элинор, вздрогнув, когда хлопнула дверь. — Это вино, помноженное на лауданум, сотворило что-то невероятное с моей мамой.
— Моя мать всегда говорила, что у нее ум короток, — ответила Лизетт, строя глазки Вильерсу.
Элинор, не зная, как реагировать на подобное утверждение, посмотрела на свою тарелку с морским языком по-венециански.
— А тебе, Леопольд, известно, что твои дети тоже хотят участвовать в поисках сокровищ? — спросила Лизетт.
— О чем ты? — удивился Леопольд.
— Тобиас говорил об этом, — ответила Лизетт, возвращаясь к своим бумажкам.
— Будет ли это честное соревнование? — спросила Элинор. — Ведь он уже успел облазить все окрестности, а возможно, и познакомиться с твоими подсказками. У него явное преимущество перед всеми остальными.
— Возможно, — согласилась Лизетт. — Он очень способный ребенок, думаю, пора отдать его в... подмастерья.
Наступило молчание.
— Тобиасу это не нужно, — ответил, наконец, Вильерс.
— Еще как нужно, — заявила Лизетт. — Он очень умен, мог бы выучиться на скрипичного мастера, например.
— Я собираюсь выделить ему поместье с доходом десять тысяч фунтов в год, — заявил Вильерс.
Элинор посмотрела в бокал с вином, стоявший перед ней. Вильерс явно не успел поделиться с будущей супругой своими планами, подумала она. Интересно, как ей понравилось данное им только что обещание?
Но та лишь беззаботно пожала плечами.
— Тобиас не будет участвовать в охоте за сокровищами, — заявил Вильерс.
Лизетт упрямо сдвинула брови:
— Разумеется, будет. Тобиас подходит по возрасту, и ему это интересно. Вы не станете разочаровывать его. Сегодня в детской он все утро только и болтал об этом празднике.
— Тобиас болтал? — переспросил Вильерс.
Элинор поняла его. Тобиас пошел в отца и не умел зря трепать языком.
— В своей обычной манере, как это водится у детей, — пояснила Лизетт.
— Не годится Тобиасу отбивать какие-то пятьдесят фунтов у несчастных сирот, — заметил Вильерс.
— Я знаю, как надо поступить! — вскричала Лизетт, захлопав в ладоши. — Когда Тобиас выиграет, мы объясним ему, что он не может оставить эту сумму себе.
— Точь-в-точь как в разных жульнических конкурсах, — усмехнулась Энн. — Вы боялись разочаровать его, но в итоге это будет самое сильное разочарование для активного ребенка, не так ли?
— Я объясню ему, почему он не должен участвовать, — сказал Вильерс, взяв у лакея тарелку, на которой лежала куропатка с поджаристой корочкой.
Лизетт, презрительно фыркнув, снова сунула нос в свои бумажки.
— И когда же начало этой чудесной игры? — спросила Энн.
— Как только вернутся моя тетя, леди Маргерит и мой отец.
Элинор многозначительно улыбнулась.
— Не волнуйся, — обратилась к ней Лизетт, — я ничего не скажу своей тете о тайном визите герцога Эстли. Хотя тебе самой наверняка не терпится раззвонить об этом всем. Я тебя отлично понимаю.
— Вовсе нет, — возразила Элинор, избегая взгляда напрягшегося Вильерса. — Визит его светлости Эстли к вам его личное дело.
— Ты разочаруешь любителей брачных сплетен здесь и в Лондоне, — лукаво улыбнулась Лизетт. — Как ты полагаешь, мы должны предусмотреть корону для победителя или хотя бы лавровый венок?
— Корону? — переспросила Элинор, размышляя о своих запутанных отношениях с обоими герцогами. — Но откуда же она возьмется?
— О, у нас хранится одна старинная корона под замком в западном крыле, — радостно объявила Лизетт. — Кажется, королева Елизавета забыла ее как-то здесь, в незапамятные времена, когда останавливалась у нас.
— И ваша семья не вернула ей корону? — заинтересовалась Энн. — Решили, что она о ней забыла?
— У нас хранится ее письмо с требованием возврата, но мой предок притворился, будто не получал его, — объяснила Лизетт. — Пожалуй, мне пора в детскую, пожелать доброй ночи маленьким девочкам. Леопольд, ты, конечно, со мной?
— Я еще не доел мой ужин, — ответил Вильерс, разглядывая жареную куропатку.
— Ты закончишь его чуть позже, — проворковала Лизетт с чарующей улыбкой.
— Мы с Энн не можем оставаться здесь без вас двоих, — сказала Элинор. — Я лучше отправлюсь наверх, вот только доем этот маленький кусочек.
— Я остаюсь с вами, — заявил Вильерс, бросив строгий взгляд на Лизетт. — Уходя из-за стола, вы должны передать свои обязанности хозяйки одной из остающихся дам, дорогая.
Лизетт рассмеялась. Для Элинор это был знакомый сигнал из прошлых лет. Дело шло к обильным слезам и диким вскрикам. Но та сдержалась.
— С какой стати я должна держаться столь официально? — возмутилась она. — Мои гости и без меня знают, что им делать и как себя вести. Мне стало скучно, и я ухожу повозиться с детьми. Полагаю, вам тоже хочется пожелать им доброй ночи, Леопольд.
— Мне не хочется, — холодно ответил он.
Элинор заметила, что руки у Лизетт дрожат.
— Я хочу покончить с этой куропаткой, — пояснил он, — а потом перейти к тому сочному кусочку барашка, который уже наготове у Поппера. И завершить ужин засахаренными сливами, от которых не могу отвести глаз.
Наступило молчание. Затем Лизетт, словно опомнившись, рассмеялась.
— Вы, мужчины, все таковы! — возбужденно воскликнула она. — Вы ко всему глухи, пока не наполните свой желудок. Мне это известно. Мой папочка такой же! Грозен, как лесной медведь, пока не покончит со своим утренним чаем и тостами.
— Именно так, — согласился Вильерс, отправляя в рот кусочек дичи. — Передайте детям мои наилучшие пожелания.
— Я им передам, что вы подниметесь к ним через десять минут, — сказала Лизетт, направляясь к дверям.
— Я не поднимусь, — бросил ей вслед Вильерс и обернулся к Попперу: — Прошу вас передать моим детям, что я навещу их завтра утром. Но сделайте это, когда леди Лизетт уже покинет детскую.
— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился Поппер.
Элинор позволила другому лакею забрать ее тарелку с морским языком — он был пересолен — и переключилась на миланский пирог с фруктами.
— Прошу прощения за допущенную неловкость, — сказал Вильерс.