— Я перетер с ним идею о «Фениксе»…
— Но ведь Сэйбин против!
— Он не сказал «нет».
— Но и «да» он тоже не сказал!
— Просто с него хватает других забот. Я знал, Кейт, что идея тебе понравится.
— Не пытайся перевести стрелки на меня. Возьми ответственность на себя. Хотя бы ради разнообразия. Это что, такой великий труд?
Роб покраснел и громко засопел носом.
— Кейт, тебе когда-нибудь приходило в голову, что я старше тебя по должности?
Она прикусила язык, чтобы с него не слетела очередная колкость, и постаралась наскрести последние крохи уважения к начальнику.
— Извини. Погорячилась.
— А еще я твой начальник и отвечаю за это дело, — в голосе слышалось плохо скрытое раздражение.
— Не завидую твоей работе, — сухо заметила Кейт. — По идее, должна делать все тебе назло. Чтобы ты снял меня с этой бочки с порохом. Но почему-то не горю желанием с нее слезть. Мазохистка, вот кто я такая, — призналась она. — Наверное, это все мои шведские гены.
— Для работы со свидетельницей мне нужна только ты, — отозвался Роб. Он поправил съехавшие очки и улыбнулся, как человек, у которого болит зуб. — Так кто теперь из нас мазохист?
— Извини. Просто мне не нравится, когда из меня пытаются сделать пешку в большой игре, только и всего.
— Сосредоточься на результатах.
Его отношения с Тедом остались в целости и сохранности. Явную грубость спишут на всем известное зазнайство, и Сэйбин простит ее, потому что он к ней явно неравнодушен. Роб же повел себя как дипломат, а не как начальник. В очередной раз подтвердилось: цель оправдывает средства.
— Знаешь, я не люблю всякие заговоры, — сказала она, все еще злясь.
Ей очень хотелось вырвать Эйнджи из лап Сэйбина, и она не собиралась делиться с Маршаллом мыслями по этому поводу. Ее по-настоящему раздражало, что Роб ее обыграл. Нет, она никогда не согласится, что он умнее ее, проницательнее и вообще в чем-то превосходит. Не самое лучшее отношение к начальнику.
— Ты что-нибудь узнал от своих друзей в Висконсине? — спросила она.
— Пока ничего.
— Было бы здорово, если бы выяснилось, кто она такая. Пока же у меня такое ощущение, будто мы работаем с завязанными глазами.
— У меня есть видеозапись допросов, — сообщил Роб. — Я подумал, вдруг они пригодятся. Нужно сесть вместе и внимательно их пересмотреть. Можно даже привлечь к этому делу Куинна. Хотелось бы услышать его мнение.
— Верно, почему бы нет? — согласилась Кейт. — Скажи мне, когда договоришься о просмотре. А сейчас мне пора в суд.
Черт, не лучше ли было остаться дома и стукнуть себя молотком по большому пальцу? По крайней мере, эта боль быстро пройдет. Не то что Джон Куинн…
— Я боялся, что вы не придете, — сказал Дэвид Уиллис с нескрываемой обидой в голосе. Он подбежал к Кейт, пока та обходила группки адвокатов в вестибюле перед входом в суд.
— Извините за опоздание, мистер Уиллис. Я была на совещании у окружного прокурора.
— По моему делу?
— Нет. Ваше дело готово к рассмотрению.
— Мне ведь не надо выступать со свидетельскими показаниями?
— Не сегодня, мистер Уиллис. — С этими словами Кейт повела клиента в зал. — Это всего лишь слушание. Обвинитель, мистер Мерсед, представит необходимые свидетельства, чтобы привлечь мистера Зубека к ответственности.
— Но ведь он не заставит меня давать показания или делать что-то в этом роде? — уточнил Уиллис. Вид у него был испуганный.
Кейт почему-то решила, что именно так Дэвид Уиллис выглядел в школьном выпускном альбоме в семидесятые годы: очкарик со старомодной стрижкой «под ежик», в брюках дурацкого зеленого цвета, которые на талии сидели на дюйм выше, чем положено. Похоже, что Уиллиса шпыняли всю жизнь.
На слушание он пришел в черных роговых очках, сломанных во время нападения и скрепленных в двух местах изолентой. Левая рука в гипсе. На шее ортопедический воротник, делавший его похожим на черепаху.
— Это вам не сериал «Мэтлок», — успокоила его Кейт.
— Просто я пока не готов. Знаете, нужно себя настроить.
— Верно, мы это отлично понимаем, мистер Уиллис. — Еще бы, ведь всю последнюю неделю он названивал каждый день, чтобы напомнить о себе: ей самой, Кену Мерседу, секретарше Кена, телефонистке суда…
— Надеюсь, я не подвергаю себя опасности? Он ведь будет в наручниках и кандалах?
— Я гарантирую вам полную безопасность.
— Потому что, знаете, в иных обстоятельствах стресс способен подтолкнуть человека на самые крайние действия, я читал о подобных случаях. Я исправно посещал группу психологической поддержки потерпевших, в которую вы меня определили, мисс Конлан. Прочитал все, что только смог найти, о сознании преступников и психологии жертвы, а также про посттравматический шок и стресс… все точно, как вы мне и говорили.
Кейт нередко рекомендовала клиентам заняться самообразованием: прочесть в книгах о том, каких реакций им следует ожидать от самих себя. Это помогало им разобраться в себе и до известной степени контролировать отрицательные эмоции. Чего она не рекомендовала — так это превращать чтение подобной литературы в постоянное занятие.
Зная, что Уиллис захочет сидеть как можно ближе, она выбрала первый ряд на галерее позади стола обвинителя, за которым Кен Мерсед просматривал записи. Не успела она остановиться, чтобы указать ряд, как Уиллис натолкнулся на нее, а потом и вовсе едва не упал, когда попробовал отступить в сторону, чтобы галантно пропустить вперед.
Кейт сочувственно покачала головой и села. Уиллис принялся рыться в дешевом портфеле, который принес с собой. Портфель был набит газетными вырезками, посвященными его делу, моментальными снимками, сделанными в больнице, куда его привезли после нападения, брошюрами по виктомологии и книгой «Как справиться с последствиями преступления» в твердой обложке. Вытащив из портфеля блокнот, Уиллис приготовился делать записи по ходу слушания. Он поступал так на каждом слушании, на которое его сопровождала Кейт.
Мерсед повернулся к ним.
— Все готово, мистер Уиллис, — произнес он дежурным, хотя и доброжелательным тоном. — Это не займет много времени.
— Вы уверены, что мне не нужно давать свидетельские показания?
— Не сегодня.
— Сегодня я не готов, — горестно вздохнул Уиллис.
— Понятно, — сказал Мерсед и повернулся к столу. — Никто из нас пока не готов.
Кейт откинулась на спинку стула и попыталась расслабиться. Уиллис тем временем взялся делать заметки.
— Я всегда знал, где твое слабое место, — донесся откуда-то сзади знакомый шепот, и она ощутила на затылке чужое дыхание. Кейт вздрогнула и обернулась. Джон сидел, подавшись вперед, упираясь локтями в колени. Его темные глаза сверкали. На губах играла улыбка маленького мальчика, которого застукали за тем, что он сунул руку в вазу со сладостями. Актер.