Дверь открыла немного осунувшаяся Лера, Елена протянула ей мандарины.
– Стал немножко повеселей, – отчиталась Лера, потом кинула взгляд, означающий «думаешь, я не понимаю, чем ты с ним за закрытой дверью занимаешься, но мое место тебе все равно никогда не занять», и добавила: – Но быстро устает.
Елена кивнула, подарив ей взгляд «а мне твое место и не кажется привлекательным…».
Врача в гостиной уже не было, капельницы тоже. Патронов полусидел в постели, играл тихий джаз, на коленях стоял ноутбук. Елена наклонилась поцеловать его, увидела на экране компьютера игру со стрелялками.
– Видишь, впал в детство, – словно оправдался он.
– Заживает? – погладила она его по забинтованному плечу.
– Как на собаке… Столько времени провалялся, аж трясет, как подумаю. Рассказывай, что новенького? Как слетала?
– Слетала нормально. Вот теперь отправляют в Бишкек, там американцы военную базу ваяют.
– То есть прилетаешь ты в Бишкек, легко приходишь на базу, включаешь диктофон, и тебе все дают интервью? – скривил он губы.
– Это твои журналисты так представляют себе профессию, – засмеялась Елена. – А у меня схема другая. Сначала три дня созваниваюсь с одними, потом они – с другими, потом другие сводят меня с третьими…
– Я и говорю, иди ко мне работать, любые деньги заплачу, – напомнил он.
– Работу со спаньем путают только те, кто ни работать, ни спать не умеет…
– Кстати, о спанье. Я тут в компьютере такую порнуху нашел – пальчики оближешь! – похвастался Патронов как-то по-детски. – Знаешь, мне вообще все это мое лежание напоминает, как я в пионерском лагере заболел воспалением легких. И вот валяюсь в изоляторе, а всем меня жалко, мне все приносят самое вкусное, самое лучшее…
– Ну, показывай свою порнуху, властитель дум, – улыбнулась она.
– Смотри. – Он пробежался пальцами по клавиатуре, загрузился фильм.
Сначала две истошно выбеленные девицы весело совокуплялись с двумя неграми в косичках; потом голый гермафродит в женском парике преследовал безгрудую азиатку по кладбищу; потом толстяк запаковывал толстушку в целлофан, тащил в глубокую грязную лужу, там распаковывал и приходовал… Елена ценила хорошую порнуху, но этот карнавал совершенно не цеплял. Она почему-то все время думала, воспользовалась толстуха перед съемками дезинфицирующими свечами или нет. А вдруг не воспользовалась?
– Ну, как тебе? – радостно спросил Патронов и погладил ее по коленке.
– Живенько… – пожала она плечами и отодвинулась.
– А хочешь, сейчас найду, там один мужик в сарае корову топором рубит, а второй девицу трахает, а потом другой присоединяется?
– Вот только, пожалуйста, без рубки коровы. А то у меня все мысли будут о том, из какой части коровы лучше готовить жаркое, а из какой бульон.
– Чего-то ты какая-то неродная? И я тебя совсем не интересую, – насупился он, видимо, припоминая все приемы обиды во время лежания в изоляторе в пионерлагере.
– Критические дни, – вдруг резво соврала Елена. – Настроение подавленное, порнуха в глотку не лезет. Короче, приехала навестить боевого товарища!
– Жалко… А мне вот психолог сказал, порнухи как можно больше, нет лучшего витамина для восстановления психики после стресса. А то, знаешь, такая байда снится… Ору во сне, так что Лерка прибегает. Гемоглобин, говорят, низкий, гранаты есть заставляют.
– Что нового про себя и жизнь понял?
– Понял, что козел, что надо было первым стрелять…
– Ну совсем тупой, если только это понял.
– Да ладно, он теперь королем ходит, к Совету Федерации подбирается… Не морщи лоб, все равно не поймешь, кто это.
– Очень надо, – фыркнула она, хотя было жутко интересно.
– Не представляешь, как тяжело лежать и знать, что тебя сделали…
– Как писал Стендаль: «Вот такие минуты унижения и создают Робеспьеров…»
– Каких там Робеспьеров? Жив, и классно. А так представил себе, как по всем каналам рассказывают: «Безвременно ушедший был кристальным журналистом, другом и семьянином…» В моем кабинете портрет во всю стену в траурной рамке. Не долго. До нового хозяина… По всем новостям репортажи: у гроба икающие жены в черных очках и плачущие дети. А потом – дележка имущества, все чувствуют себя наколотыми и не разговаривают друг с другом до конца жизни…
В дверь постучалась Лера.
– Ну чего тебе? – рявкнул Патронов.
– Лекарство, – надменно ответила Лера и подала на подносике две таблетки и фужер с водой; успела отметить порнокадр на компьютере и совершенно безучастную в этом жанре Елену.
– Любопытная как кошка… – отметил Патронов.
– Я могу не давать лекарства… – холодно сообщила Лера и вышла.
– Чего ты ей хамишь? – вступилась Елена.
– Человечинки в ней не хватает. Ходит, как надувная кукла, смотрит, как надувная кукла, трахается, как надувная кукла… Хочется уже воткнуть в нее булавку, чтоб сдулась!
– И с кем останешься?
– Я и так, и так один. А что там у тебя на личном фронте?
– Ничего. Годы проходят в борьбе с жизнью… – отшутилась Елена.
– Чего пришла? – прищурился он, словно все понимая.
– В шахматы поиграть. Обещала же в тот раз. – Он по-прежнему был похож на ее первого мужа, но почему-то теперь это совершенно не волновало, а скорее раздражало.
– Помнишь, в прошлый раз я тебе сказал, что не хочу иметь ничего, что жалко потерять. А потом подумал, понял – вру… Все хочу иметь, но больше не хочу за это платить, как в молодости, болью, унижением. Только деньгами!
– Так за деньги довольно мало, что продается… Что такое деньги? Разрисованные бумажки. Если человек идет к представителю противоположного пола только с ними, значит, у него больше ничего нет.
– Знаю… Но некоторые купленные вещи в переводе сносно выглядят.
– Какие?
– Знаешь, одного нашего министра обороны водили по Лувру, потом спрашивают: «Что вам понравилось больше всего?» Он говорит: «Голые бабы и собаки». Переводчик перевел: «Фламандская живопись». В Москве ему за это премию дали. Так и Лера. Думает про себя: Патронов – хороший вариант. В переводе говорит: до тебя я думала, что не смогу ни к кому привязаться…
– А вдруг правда?
– Нет, я когда ей в глаза смотрю – они стеклянные. Даже когда линзы снимает. Есть вещи, которые даже Сара Бернар не подделает. Короче, липа, монтаж и прочие спецэффекты жизни… Как говорится: можно девушку забрать с панели, но нельзя потом панель забрать из девушки…
Елена постаралась побыстрее уйти от Патронова. Было не понятно, как поднимать тонус тому, с кем ничего, кроме сексуальных отношений, не планировалось, а потом и они стали казаться невозможными.