— Отлично. — Нельсун вытащил блокнот и авторучку. — Надеюсь, мы обойдемся гораздо меньшей суммой. Итак, пройдемся по цифрам. Средняя величина выкупа двести тысяч долларов. Но я думаю, они знают, насколько ты богат, — и уж во всяком случае догадываются. Они немножко перегнули палку, наверно, решили припугнуть.
— Я не в состоянии заплатить пятьдесят миллионов.
— Они и не рассчитывают на это. Золотое правило этого, с позволения сказать, бизнеса гласит, что конечная сумма составляет примерно одну десятую первоначального требования. Что означает пять миллионов долларов. Но это все равно многовато.
— Это уже реально. Как-нибудь извернусь.
Нельсун накрыл ладонь Луиса своей.
— Нет. Я уверен, что двух миллионов хватит с лихвой. Потом ты сможешь получить миллион долларов от страховщиков, хотя сейчас искать наличные тебе придется самому.
— Может быть, Dekker поможет и с наличными? — вмешался я.
Глаза Луиса недобро сузились.
— Нет уж. Я не желаю занимать деньги у Росса.
Такая неожиданная резкость немного меня удивила, но, с другой стороны, хорошо, что он и в нынешнем состоянии может молниеносно просчитывать ходы.
Нельсун и Луис еще долго спорили о том, какой должна быть максимальная цифра, и в конечном итоге сошлись на трех миллионах.
— Прекрасно. Итак, с суммой мы определились. Но не стоит рассчитывать, что они так сразу согласятся. Назовем меньшую цифру, пусть поторгуются, мы будем поднимать ставку, поиграем, одним словом. Выдай мы предельную цифру сразу, и они ни за что не поверят, что три миллиона и есть наше последнее слово.
Луис открыл было рот, чтобы возразить, но Нельсун опередил его.
— Назови большую цифру — это все равно не гарантия мгновенного освобождения Изабель.
Луис нехотя кивнул, соглашаясь с его логикой.
— Предлагаю начать с миллиона долларов, а затем поднимем еще на пятьсот тысяч, в итоге дойдем до двух. После этого нам нужно двигаться вверх еще меньшими шажками, так, чтобы казалось, что каждое дополнительное увеличение выкупа дается нам с большим трудом. Мы прекратим переговоры, немного не доходя до окончательной суммы.
— От пятидесяти миллионов до одного путь неблизкий, — с сомнением произнес Луис.
— Для начала это более чем солидная сумма.
Мы ему верили.
Зико позвонил в четверг вечером. Услышав о миллионе, он презрительно рассмеялся, сказав, что ему известно, кому принадлежит Banco Horizonte. Луис сдержанно возразил, что ему принадлежит только часть банка, и он не может вот так запросто продать свою долю. Он вообще держался молодцом, хотя я видел, как ему тяжело. Даже я поверил, когда он сказал Зико, что не в состоянии собрать больше миллиона наличными.
Мы снова и снова прослушивали запись разговора. Хотя я и не понимал, о чем шла речь, голос Зико меня гипнотизировал. Спокойный, взвешенный, бесстрастный, умный какой-то. Неявные угрозы не имели ничего общего с безмозглой кровожадностью, звучавшей в голосе мошенника, который позвонил нам первым. Но в этой бесстрастности таилась и опасность. Он не тронет Изабель, пока ему это удобно. Но если это перестанет быть удобным?..
Появилась полиция. Блюстители порядка забрали кассету, чтобы передать ее в лабораторию звукового анализа. Им удалось отследить, откуда поступил звонок. С мобильного телефона на одной из многолюдных торговых улиц северной части города. Мобильник в Рио — обычнейшая картина. АТС настолько обветшали, что жители просто вынуждены пользоваться сотовой связью. Отследить такие звонки практически невозможно.
С десяток полицейских прочесывали Тижуку, но, увы, безуспешно.
Мария, как наседка, хлопотала вокруг Луиса и меня. Она, казалось, уже успокоилась, но в любой момент могла выбежать из комнаты в слезах. Корделия приходила каждый день, оставаясь на пару часов, но томительное ожидание было для нее невыносимо. Она замкнулась и была совсем не похожа на ту сильную и уверенную в себе женщину, которую я впервые увидел в приюте для бездомных детей. Туда она больше не ходила. Пока все не решится, сказала она.
Дни я проводил теперь у Луиса, а на ночь отправлялся в отель. Пару раз я совершал прогулки по Ипанеме. Было приятно снова оказаться среди людей, наблюдать, как они делают покупки в дорогих бутиках, проходить мимо магазинчиков, торгующих цветами, коврами или индийской бижутерией. Ипанема напоминала лес дорогих высотных жилых зданий, втиснувшихся между пляжем и лагуной. Иногда среди этих зданий попадался старый дом в колониальном стиле, но «старый» по здешним стандартам означало, что ему все равно не больше полувека. В одном из таких домов я обнаружил симпатичный бар и зашел выпить кружку пива. Я читал где-то, что человек, написавший шлягер «Девушка из Ипанемы», [6] был завсегдатаем одного из местных баров. Наверняка он так же, как и я, потягивал пиво и провожал взглядом местных красоток. А их здесь было в избытке: молодых, загорелых, очаровательных. Впрочем, я никаких красоток не замечал. Все мои мысли занимала Изабель.
Где она сейчас? Кормят ли ее? Разрешают ли мыться? Наверняка ей тяжелее, чем нам. Но она сильная, она обязательно выдержит.
А я — я не должен был оставлять ее одну. Я не должен был оставлять ее одну!
Я старательно избегал появляться на пляже. После похищения я как бы забыл о том, что случилось там незадолго до этого со мной, — и не хотел вспоминать. Все мои опасения по поводу отмывания денег и отношений с Dekker отошли на задний план. Я хотел лишь одного: чтобы Изабель была рядом.
Я регулярно звонил в Лондон. Меня успокаивал невозмутимый тон босса. То, как Нельсун организовал переговоры, произвело на него хорошее впечатление. Рикарду согласился и оплачивать мое дальнейшее пребывание в отеле. Луис в довольно категоричной форме попросил его разрешить мне остаться в Рио.
Пообщался я и с Джейми. Друг был полон сочувствия. Он сказал, что весь офис в шоке от случившегося. Но жизнь продолжается. Мексиканские облигации приходится продавать, а дело это пока идет со скрипом, и на руках у Dekker их еще чертова уйма. Да и в самой Мексике неспокойно. Все волнуются, сможет ли правительство рефинансировать кредиты, срок погашения которых истекает в этом году.
Меня все это не заботило ни на грош.
Снова появилась полиция. Голос Зико совпал с двумя уже имевшимися записями, сделанными во время похищений, имевших место раньше. В обоих случаях с жертвами обращались хорошо, и они в конце концов вернулись домой. Услышав эту новость, Луис оживился.
Но все-таки вынужденное ожидание порядком нас измотало. Прошло всего четыре дня, а нам казалось, что целая вечность. Нельсун предупредил, что надо приготовиться к долгому ожиданию. Такие ситуации решаются неделями, иногда месяцами. И все-таки каждый раз, когда звонил телефон, все мы с надеждой кидались к аппарату. И каждый раз ошибались.