Повисла пауза. Луис не сводил с меня взгляда.

— Вы ведь с ней близки, верно? Не просто коллеги? Не просто друзья?

Я вздрогнул, ожидая, что сейчас горячий папаша-латинос обвинит меня в том, что я лишил его дочурку девственности. Но во взгляде Луиса я не увидел никакой угрозы.

Я молча кивнул.

Луис повернулся и побрел вверх по холму. Bem, пробормотал он. Во всяком случае, мне так показалось.

Мы решили остаться на фазенде. Для Нельсуна это означало лишние хлопоты: дорога из Рио занимала полтора часа. Но Луису, да и мне тоже, пребывание здесь пошло на пользу. Если нам удастся выдержать напряжение ожидания, Изабель будет свободна.

В воскресенье под вечер Корделия и Фернанду улетели в город. И почти сразу позвонил Зико. Я навострил слух. Мне показалось, что я расслышал цифру в тридцать миллионов, и, чуть погодя, Луис выдвинул контрпредложение. Два миллиона. Разброс был еще слишком велик, но мы постепенно двигались навстречу друг другу. При таких темпах мы увидим Изабель уже на будущей неделе. Не вернуться ли в Лондон? Дело сдвинулось с мертвой точки, а помочь я все равно ничем не мог. Да и не оставаться же в Рио до бесконечности.

Мы уже начали привыкать к этой неспешности. Но во вторник, на восьмой день, все внезапно изменилось.

20

Нельсун примчался к завтраку в невероятном возбуждении.

— Есть новости.

Луис поднял голову от тарелки, на которой лежала крошечная булочка. Он по-прежнему почти ничего не ел.

— Изабель?!

— Да. Полиция получила информацию, которая им кажется серьезной. Ты слышал о Disque Denuncia?

Луис кивнул.

Нельсун повернулся ко мне.

— Это анонимная телефонная линия, по которой каждый может сделать заявление в полицию. Так вот, похоже, кто-то видел, как среди ночи женщину с завязанными глазами вытащили из машины и завели в небольшой сарай. Все это происходило в Ираже, в северной части города. Полиция сейчас собирается туда.

— Надеюсь, никакого штурма не будет?

— Да-Силва уверял, что штурмовать они не станут. Если они обнаружат Зико и его приятелей, то выждут момент, освободят Изабель и только тогда арестуют бандитов.

— И ты им веришь? — Луис с подозрением смотрел на Нельсуна.

— Я знаю да-Силву пятнадцать лет. Он дал мне слово.

Луис выглядел обеспокоенным, да и мне было не по себе. Нельсун бывший полицейский. Конечно, он и сам считает, и легко убедит кого угодно, что полиции верить нужно и можно. С другой стороны, вряд ли им есть резон врать коллеге, пусть и бывшему. Что ж, поживем — увидим. Во всяком случае, я был уверен, что штурм — не лучший способ вызволить Изабель. На душе заскребли кошки.

Нельсун заметил реакцию Луиса.

— Сарай вот-вот возьмут под наблюдение. Да-Силва обещал сразу позвонить.

Детектив сдержал слово. Полиция нашла сарай, но он оказался пустым. Внутри обнаружился подвал, в котором, судя по всему, держали жертву. Там же, в сарае, сохранились характерные вмятины от палатки. Как я понял, это было обычным способом не позволить жертве рассмотреть своих похитителей. Повсюду валялись пакеты из-под еды, пустые бутылки из-под минеральной воды и крошки хлеба, даже не успевшие зачерстветь. Следов крови не было.

Кого-то действительно держали там и перевезли совсем недавно.

Через полчаса раздался телефонный звонок. Зико.

Разговор шел на повышенных тонах. Я не понимал, о чем идет речь, но Луис был в ярости. Через пару минут он с силой швырнул трубку и, сверкая глазами, повернулся к Нельсуну.

Они обменялись несколькими резкими фразами на португальском, и Луис выбежал из гостиной в сад. Я взглянул на Нельсуна. Впервые он выглядел обеспокоенным и злым. Повернувшись, я зашагал в сад.

Луис тяжело дышал, невидяще глядя на деревья. У вершины холма собиралась большая туча, грозившая вот-вот разразиться дождем.

— Что случилось? — спросил я.

— Merda! — пробормотал он. И потом громче: — Merda! Merda! Зико потребовал объяснений, почему мы обратились в полицию. Я сказал, что мы ничего не сообщали, что они сами получили какую-то информацию по своим каналам. Он не поверил. — Луис с шумом втянул воздух. — Говорит, наше счастье, что Изабель еще жива. Он дает последний шанс. Я должен к завтрашней ночи заплатить ему десять миллионов долларов — или Изабель умрет. Он говорит, что теперь полиция охотится за ним, и у него нет времени играть в переговоры. Он позвонит через два часа. И он говорил серьезно. Очень серьезно.

Луис дернул головой в направлении дома.

— И ведь говорил я этому идиоту: полиция все должна согласовать со мной прежде, чем двинется к проклятому сараю! Как я мог ему довериться!

— И что ты теперь собираешься делать?

— Не знаю. Платить выкуп — что же еще. Я больше не могу рисковать.

— Ты сможешь достать десять миллионов долларов до завтрашнего дня?

— Не знаю. Это непросто сделать.

— А что говорит Нельсун?

— Да плевать я хотел, что говорит Нельсун!

По тропинке мы прошли к озеру. Прямо перед нами возникло какое-то дерево, сплошь усыпанное оранжевыми цветами. Тучи у края долины сгущались и темнели, хотя сад все еще был залит солнцем.

Я вздохнул.

— Похоже, полиция совершила ошибку. Может быть, и Нельсун ошибся, так доверившись им. Но до сих пор его советы были разумны. Он объективен, к тому же и раньше сталкивался с подобными ситуациями. Может быть, все-таки стоит его выслушать? А уж тогда мы решим, что делать.

Какое-то время мы оба молчали. Я места себе не находил от страха за Изабель, но все же по-прежнему считал, что лучшее, что мы можем сделать, — вести себя смирно и следовать правилам. Зико готов отпустить Изабель. Луис готов заплатить выкуп. Если мы не сорвемся, все должно пройти хорошо.

— Ладно, — сказал Луис, — пойдем к Нельсуну.

Мы едва успели дойти до дома, как небо почернело и на землю полетели крупные капли дождя.

— Надо продолжать переговоры, — сказал Нельсун. — Он так легко пошел на снижение суммы, потому что знает, что вас беспокоит вся эта ситуация с полицией. Он надеется быстро добить сделку. Нас это тоже устраивает, за одним исключением — не за десять миллионов. Мы уже поднимали цену — по полмиллиона за раз. Теперь надо делать это не так размашисто, пусть почувствует, что мы уже почти достигли потолка. Предложи ему два миллиона двести тысяч.

— Нет! — отрезал Луис. — Я ведь могу заплатить больше! Почему бы не предложить ему три?

— Потому что тогда он решит, что можно играть по-крупному! — Нельсун начал терять терпение. — Разве ты не понимаешь, что если ты повышаешь предложение на крупные суммы, все переговоры протянутся еще дольше?