Закрыв дверь, он с хмурым видом шагнул к кровати.
— Очевидно, нашим мечтам не суждено сбыться. Проклятый Берти и его общительность!
— Ничего не поделаешь, невозможно отказать наследнику престола.
— Но ужасно хочется.
— Нельзя.
— Знаю, — вздохнул он.
— Все же у нас еще есть немного времени.
Перед таким энтузиазмом не устоит даже самое сильное раздражение.
Макс слабо улыбнулся:
— Времени вполне достаточно.
— Для твоего удовлетворения.
— Для нашего.
— Попытаюсь не быть жадной.
— Прежде чем все это закончится, дорогая, мы оба можем позволить себе самый разнузданный эгоизм, потому что Берти — это наименьшее из неудобств. И как только он уедет, я намереваюсь монополизировать все твое время.
— Страшно подумать, чему я только научусь! — поддела она.
— Начиная с этого момента. Хотя все это живо напоминает мне о юности, когда возможность заняться любовью неизменно ограничивалась временем.
Ее глаза заинтересованно блеснули.
— Возможность? С кем это, если не секрет?
— Горничные, гувернантки, иногда подруги матери.
— Неужели? В вашем доме?
— На том этапе моей жизни где угодно.
— В такой вот комнате?
— Иногда.
— Со своей гувернанткой?
— Иногда, — улыбнулся он.
— И что с ней было потом? — не унималась Кристина.
— Вышла замуж за компаньона моего отца и разбила мое юное сердце, — шутливо вздохнул Макс.
— А моя гувернантка была стара, чопорна и совершенно беспола.
— Зато у меня была молодая француженка, — похвастался Макс. — Я у нее научился французскому.
— Среди прочих вещей.
— Среди прочих вещей, — согласился он.
— А ты бы потащил меня в постель, будь я твоей гувернанткой?
— Скорее уж тебе пришлось бы меня тащить. Я был слишком робок, чтобы взять дело в свои руки.
— Захотел бы юный мастер Фокнер учиться у меня? Мы могли бы спрягать глаголы в уютной теплой кроватке. Хотя вряд ли бы у нас хватило времени.
— Много времени и ни к чему.
— До чего же удобно, — промурлыкала Кристина, ложась и раскрывая объятия. — Ты и тогда знал о губках?
Макс кивнул, поднимая с одеяла забытый кусочек губки.
— Мой отчим все объяснил. Не желал платить за содержание моих побочных детей. Итак, если мадемуазель позволит… ― Он осторожно раздвинул ее ноги. — Думаю, за несколько минут мы управимся.
— Я почти ненавижу твою гувернантку, хотя не пойму, за что. По идее мне должны быть безразличны все женщины, которых ты знал.
— Мадемуазель преувеличивает, — пробормотал он, ловко всунув губку на место. — Я не знал других женщин.
Приподнявшись, Кристина погладила его по плечу:
— Прекрасно. Значит, ты весь мой.
Он подался вперед и вошел в нее.
— Полностью…
Они любили друг друга нежно, неспешно, несмотря на то что внизу ждал Дэнни, а в Темпле — наследник престола. Оба сознавали, насколько неопределенно их будущее, и от этого щемило сердце. И когда ворота рая открылись и горячечное наслаждение заполнило души, оба почувствовали безграничное, блаженное упоение.
— У меня не хватает слов… я потрясена, — прошептала Кристина, словно в бреду. — Где же ты был всю мою жизнь?
— Только не в Германии, — бросил он чуть резче, чем намеревался. Стоило вспомнить, что у Кристины была своя, отдельная жизнь, как его охватывало безрассудное бешенство.
— Но ты был очень занят.
Она тоже могла быть уязвима, если речь шла о неприятных реалиях.
— Я сержусь, когда думаю об этом… но не на тебя, — быстро поправился он.
— А я убить готова каждую женщину, с которой ты был.
— Ведем себя как дети! — буркнул он.
— Совершенно инфантильны, — подтвердила она.
— Но отныне я с тебя глаз не свожу, — ухмыляясь, предупредил он.
Ее улыбка, казалось, могла растопить камни.
— А ты не смей заговаривать ни с одной женщиной!
— Когда только мы сумеем разобраться во всем, как подобает зрелым людям, — иронически заметил он.
— И вести себя, как подобает взрослым, — добавила она. Его губы раздвинулись в подобии улыбки.
— Ни малейшего шанса.
Лукавый блеск зажег ее глаза.
— По крайней мере мы договорились.
Прибытие хозяина с водой на время прервало обсуждение их нелегкой жизни и запутанных проблем, и когда ванна была наполнена… под аккомпанемент постоянных упоминаний о времени… Макс отказался лезть в воду вместе с Кристиной.
— Ты уверен? — выдохнула она, усаживаясь поудобнее. В нежном голосе звучал откровенный призыв.
— Не уверен, но призываю на помощь здравый смысл, — объявил он, шагнув к умывальнику и, очевидно, выбрав менее приятную, но более разумную альтернативу.
— Вода такая чудесная! — искушала она, жадно оглядывая его великолепное нагое тело.
— Придется подождать до ночи дорогая, — сдержанно пообещал он, хотя ему понадобилась немалая сила воли, чтобы не броситься к ней.
— До чего же ты жесток! — надулась она, не отрывая взгляда от прозрачных капелек, блестевших на кончике его пениса.
В его темных глазах сверкнуло желание.
— А ты бесстыдная маленькая сучка, — мягко прошептал он. — Но придется потерпеть: не желаю, чтобы каждая сплетница в Темпле злословила на твой счет. Потому что хочу увезти тебя, как только смогу, и не хочу, чтобы за нами потянулся хвост слухов.
— Когда ты так говоришь… властно… непререкаемо… у меня все ноет внутри…
— Сегодня я истерзаю тебя так, что ты забудешь о всякой боли, — проворчал он, потянувшись к бриджам. — И если бы Уэльс вместе со сгорающими от любопытства гостями Шейлы не ждал нас, я бы оседлал тебя прямо сейчас.
— Жаль, что ты не можешь…
Руки Макса застыли на пуговицах: очевидно, он взвешивал возможности, прежде чем взять себя в руки.
— Чертовски соблазнительно, но у нас нет и пяти минут. Так что вытаскивай свой разогретый круглый задик из ванны. Пойду потолкую с Дэнни, и предупреждаю: чтобы была готова, когда я вернусь.
— Обожаю этот приказной тон, — пропела она. Макс набрал в грудь воздуха и схватился за рубашку, как утопающий за соломинку.
— Неплохая попытка.