— Один раз, — не оборачиваясь, ответил Арби. Он не врал. — Любопытно было. Извозился, чуть не утонул…
Сзади послышался вопль: Дэрхи неосторожно шагнул с подводной тропы и рухнул в воду. Движение цепочки остановилось, в воду полетели две веревки. Паники не было, стражники перебрасывались грубоватыми шуточками: Дэрхи был уже третьим, кто устроил себе купание в черной ледяной глубине.
Но крепкие, привыкшие к холоду силуранцы отводили душу крепкими словечками в ожидании сухого берега и костра. А на южанина, когда его вытащили на «тропу», просто жаль было глядеть — с такой несчастной миной он взывал к Гарх-то-Горху и оплакивал свою жизнь, которая наверняка сейчас оборвется. Причем это сопровождалось лязганьем зубов — наррабанца сразу начал колотить озноб.
Силуранцы без всякого сочувствия хохотали над попавшим в беду приятелем. Но их насмешки резко оборвались, когда раздался крик проводника:
— Эй, глядите! Вон там, впереди — островок! И шалашик на нем!
Тут даже продрогший наррабанец перестал трястись и вместе со всеми уставился туда, где ветер разметал туман на полосы и открыл груду сучьев, отдаленно напоминающую человеческое жилье.
Те, кто шел позади, нетерпеливо спрашивали передних, из-за чего заминка. Никто не отвечал. Над взбаламученной тиной в клочьях тумана парил сверкающий призрак несметных сокровищ, грубые лапы стражников уже ощущали тяжесть золота и гладкую прохладу драгоценных камней.
Никто не заметил, как Арби пригнулся и резко дернул Тагиджара под колени. Наемник взмахнул руками, полетел в болото и сразу же скрылся с головой. Вынырнул, глотнул воздуха, отчаянно забарахтался.
Выйдя из оцепенения, «черно-синие» проворно принялись вытаскивать своего командира. Они еще не поняли, что произошло, когда проводник одним движением скинул с плеч куртку, почти без шума погрузился в воду с другой стороны тропы и поплыл к едва различимой в тумане полосе сухого камыша.
Холод свел мускулы, черная тьма потянула вниз, но Арби отчаянно плыл вперед. Близкая стена камыша сулила спасение. Камыш на глубине не растет.
Сзади раздались крики: «черно-синие» обнаружили побег проводника. Но никому и в голову не пришло прыгнуть в воду за ним следом. Поминая поименно всю родню Серой Старухи, стражники сулили друг другу полкоролевства за арбалет. Но арбалеты остались на берегу.
Один из стражников метнул вслед Арби шест, словно копье. Шест ухнул в тину совсем рядом с беглым проводником, который уже брел по мелководью. Грязь не отпускала ноги, но Арби упрямо шел, разгребая перед собой месиво из тины… и вот он скрылся в камышах под проклятья обманутых стражников. Бродяга знал, что это не просто заросли посреди болота. Их узкий длинный «язык» тянется почти до берега.
В сапогах хлюпала вода, мокрая рубаха липла к телу, некстати поднявшийся ветер стегал хуже плети. Арби ломился сквозь камыши, словно кабан, уходящий от гончих. Он боялся погони. Но возмущенные вопли «черно-синих» оставались все дальше позади.
Только бы дойти, не свалиться! Пусть погони нет, но нельзя дать себе передышку, нельзя остановиться. Пока он идет, пока сердце толчками гонит по жилам кровь — он не упадет, не замерзнет, не сдастся во власть оцепенения, которое сводит мускулы…
Неожиданная мысль согрела и приободрила беглеца: а ведь «черно-синие» не повернут назад, сперва захотят добраться до шалаша на острове. А там ждет их такое же горькое разочарование, какое испытал сам Арби в день, когда брел от низовий Тагизарны на юг, заплутал в лесу, вышел к болоту — и увидел вешку…
Чего только не сочинил для себя глупый и восторженный бродячий певец! И спрятанный на болоте клад, и капище кровожадного божества, которому до сих пор тайно поклоняются здешние крестьяне, и даже вход во дворец Болотной Хозяйки! И не поленился, полез в трясину, дурень любопытный! Даже, помнится, на ходу балладу сочинял!
А вешки привели всего-навсего к нелепой лачужке из сучьев, где, судя по всему, скрывался беглый раб. Причем давненько это было. Всего и осталось под убогой кровлей, что старое кострище, несколько еловых лап на подстилку да высохшие заячьи косточки…
Вот на это богатство «черно-синие» сегодня и полюбуются…
Тут Арби заметил, что камыш вокруг сменился редкими кустами бересклета, а под ногами перестало хлюпать. Ура, он на сухой земле!
Стуча зубами, бродячий певец стянул сапоги, вылил из них воду и вновь обулся. Теплее не стало.
Если не переодеться поскорее в сухое, околеешь хуже бродячего пса! Или хотя бы костерок… да чем его разожжешь?
Обхватив себя руками, чтобы согреться, Арби побрел куда глаза глядят — а глядели они в хмурый неласковый ельник…
Но тут судьба решила, что хватит, пожалуй, мучить бедного певца.
Ельник окликнул бродягу хмурым сварливым голосом:
— А ну, стой! Зачем тут бродишь? Чей след вынюхиваешь?
— Вынюхивает, это уж точно! — эхом отозвался голос из-за правого плеча Арби. — А ну, парень, не шевелись, не то стрелой пощекочу!
С двух сторон к Арби шагнули два головореза. У одного был лук — и стрела без обмана глядела певцу в лоб. Второй расправлял большой рогожный мешок.
— Кто таков?
Арби хотел ответить, но челюсти свело от холода.
— Тебя спрашивают! — возмутился разбойник. — Эй!
Оскорбленный певец сумел выдавить из посиневших губ:
— «Эй!» — кличут лошадей!
И тут же на плечи ему, разворачиваясь, упал пыльный рогожный мешок, превратив мир вокруг в мелкое сито, сеющее тонкие струйки света.
* * *
И эти ящеры еще называют себя отрядом! Никакого представления о дисциплине! Ловец Ветра, весьма понятливое существо и единственный переводчик в этой хвостатой банде, на пути от шалаша старой Гульды встретил приятеля — чучело с чешуей цвета сухой листвы. (Шадхар не пытался вспомнить имя ящера, он вообще не интересовался именами этих тварей: хватит с него Ловца Ветра и Большелапого.)
Чучело торчало над капканом, челюсти которого сжимали лапу издохшего волка. Видно, что-то помешало зверолову забрать добычу.
Ловец Ветра присоединился к своему дружку. Оба воззрились на капкан и начали шипеть — неразборчиво, но изумленно (в эмоциях ящеров Шадхар уже разбирался).
«Человек-союзник» поторопил переводчика. Никакого отклика.
Шадхар пнул ящера по хвосту. Только ногу ушиб: закованный в броню ящер даже головы не повернул на этот прозрачный намек.
Заговорщик, нервничая, попытался наскоро объяснить ползучим придуркам, что такое капкан, для чего он предназначен и как устроен. Вместо ответа пытливые исследователи улеглись на животы, почти уткнувшись носами в капкан. То ли не доверяли человеку, то ли не поняли ничего из объяснений, то ли из вредности решили разобраться в зубастой загадке сами. Шадхар махнул рукой и поспешил своей дорогой: не было времени уговаривать этих любознательных клыкастых идиотов.