– Да ну? – прищурился майор.
– У меня в кармане пальто удостоверение.
– Доставай! Только медленно!
Стас достал удостоверение и протянул его майору. Тот взял, раскрыл, посмотрел.
– ГУВД Москвы? – По губам майора скользнула усмешка. Он посмотрел на Стаса поверх удостоверения и уточнил: – А к нам какими судьбами, капитан?
– Дело привело, – угрюмо проговорил Стас.
– Какое?
– Личное.
Майор закрыл удостоверение и сурово произнес:
– У тебя, капитан, – личное, а у меня – общественное. Наш поселок живет тихой, спокойной жизнью. И нам тут заезжие дебоширы в погонах ни к чему.
– Я не дебошир.
– Это мы сами установим.
Стас стал подниматься с асфальта. Полицейские вопросительно посмотрели на майора – тот кивнул, дескать, «пускай встает».
Пока Данилов поднимался на ноги, майор положил его удостоверение себе в карман.
– Что это значит? – хмуро спросил Данилов.
– Это значит, что вы нарушили правопорядок, капитан. Избили гражданина Леванта Вэ Вэ. Не знаю, как у вас в Москве, а у нас в Хамовичах это считается уголовным преступлением.
– Я не избивал этого верзилу, – сказал Стас. – Мы просто немного…
– Василий, этот тип тебя избил?
Верзила шмыгнул носом.
– Набросился с кулаками, – жалобно протянул он, – кричал, что убьет.
Майор посмотрел на Стаса. Жестко усмехнулся:
– Так. Знаешь, как это называется, капитан? Умышленное причинение вреда здоровью.
Стас гневно сверкнул глазами и раскрыл было рот, чтобы ответить, но передумал – понял, должно быть, что с этого момента ему придется взвешивать каждое свое слово.
Майор расценил его смирение по-своему.
– Правильно, – кивнул он благосклонно. – Против танка переть не стоит. Это твоя машина стоит возле дома?
– Моя.
Майор на несколько секунд задумался, а затем отчеканил:
– Посидишь покамест в камере. Проверю, кто ты и откуда. Если ты действительно мент, завтра утром сядешь в эту колымагу и покатишь обратно в свою Москву.
– Но…
– Обыщите его! – коротко приказал майор своим подчиненным.
Полицейские шагнули к Стасу и быстро его обыскали. Он не сопротивлялся. Когда один из полицейских достал из плечевой кобуры пистолет и передал его майору, Стас заметил:
– Это табельный ствол, майор. Обращайся с ним бережнее.
Майор усмехнулся, сунул пистолет в карман плаща, потом посмотрел на Машу.
— Дамочка с тобой?
– Да. Она…
– Славная мадам. Документики ваши можно посмотреть, гражданочка?
Маша достала из сумочки паспорт, молча протянула его майору. Он взял паспорт, раскрыл его и поднес к светло-голубым, подернутым желтоватой никотиновой пленкой глазам.
– Тэк-с… Что тут у нас? Мария Александровна Любимова. Он сравнил фотографию с лицом Маши и сказал: – На снимке вы лучше. Но и в жизни ничего. С какой целью прибыли в наш поселок?
– По делу.
– По какому?
– Наш сотрудник поехал в Хамовичи пару дней назад. И до сих пор не вернулся. Телефон его не отвечает.
– Ваш сотрудник?
– Корреспондент газеты «Новая Москва» Глеб Корсак.
Майор помолчал, обдумывая слова Маши и цепко поглядывая на нее из-под густых бровей. Затем проговорил:
– Так вы, стало быть, журналистка?
– Да, – ответила Маша. – Повторяю: сотрудник нашей газеты отправился в Хамовичи с заданием сделать репортаж о местном заводе по бутилированию минеральной воды. В Москву он не вернулся и на связь не вышел.
Майор усмехнулся:
– Стоит ли удивляться? Загудел где-нибудь. Мало ли городов и сел по пути к Москве.
– Но он…
– Послушай, – перебил Машу полицейский, – ты баба симпатичная, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Можешь забрать своего лихого капитана и отчалить из нашего поселка прямо сейчас.
Маша молчала. Такого поворота она не ожидала. Внимательнее вглядевшись в лицо майора, она поняла, что он не так прост, как кажется на вид. Лицо широкое, жесткое, с резкими морщинами. Нижняя челюсть – словно предназначенная для бульдожьей хватки. Голубые глаза глубоко утоплены в череп и мерцают оттуда недобрым огнем. В изгибе губ – насмешливом, презрительном – что-то неприятное и даже хищное.
Пожалуй, этот человек способен не только угрожать, но и приводить угрозы в действие.
– Могу я провести здесь пару часов и побеседовать с людьми? – спросила Маша после паузы.
– Зачем?
– Я все еще должна написать статью. К тому же мы устали с дороги. И на ночь глядя ехать не хочется.
– На ночь глядя?
– Если мы проведем здесь еще пару часов, дело пойдет к вечеру.
Майор чуть прищурился. Хмыкнул.
– У нас места спокойные, разбоем никто не промышляет. А коли устанете – остановитесь где-нибудь на обочине да заночуете. Можете даже пошалить в свое удовольствие, пообжиматься да послюнявить друг дружку – на природе оно многим бывает в охотку. Но только чтобы никто не видел.
Лицо Маши вспыхнуло.
– Послушайте, майор, – холодно произнесла она, – вас самого не мутит от того, что вы говорите?
– Что?
– Вы в открытую хамите нам. Неужели вы так уверены, что это не будет иметь последствий?
Майор изменился в лице, от игривости его насмешливой не осталось и следа, теперь на Машу смотрел не хитроватый полицейский, а безжалостный, вооруженный дубинкой и пистолетом человек, готовый, если понадобится, применить оружие.
– Наглая, да? – хрипло проговорил майор, испепеляя Машу взглядом. – Хочешь поиграть? Ну, давай поиграем.
Он шагнул к Маше, но в этот миг громкий голос у него за спиной проговорил:
– Виктор Федорович, ты чего прицепился к девушке? Хлопот тебе мало?
Майор остановился, повернул голову и посмотрел на подошедшего мужчину. Тот был невысок, худощав и седовлас. На носу очки, губы сложены в доброжелательную улыбку. Одет в светлое пальто с поднятым воротником.
– Работа у меня такая, Игорь Силович, – ответил ему майор. – Ставить на место тех, кому его место кажется слишком тесным.
Седовласый мужчина улыбнулся Маше и легонько ей подмигнул, как бы говоря – «не волнуйтесь, сейчас все уладится». А затем сказал, обращаясь к полицейскому:
– Да ты посмотри на девушку – хорошая ведь девушка. По лицу видно, что хорошая. А ты к ней как к преступнице. Разве ж так можно, Виктор Федорыч?