Все изменилось после боя на арене...
Накануне Махазим принес Сторму небольшой мешочек с осколками артефактов. Высыпал на стол. И ткнул на разложенную на столе карту.
— Завтра бой. За разрушенной башней Арган. — Цепкие глаза купца впились в мага. — Ты нездоров?
— Сплю плохо. Ты знаешь причину...
— Совсем скоро тебе представится шанс отомстить за Мирру. И... — Его длинные, морщинистые, как у хищной птицы, пальцы тронули Звезду Хаоса, чуть натянули цепочку.
Ярость черной волной поднялась в Сторме. В какой-то миг он хотел схватить купца за худую цыплячью шею и просто свернуть. Без всяких магических изысков. Услышать хруст позвонков. Но так же быстро Сторм задавил в себе это желание. По землистым губам Махазима скользнула змеиная усмешка, и он выпустил амулет.
— Если все пройдет как надо, это перестанет беспокоить тебя.
— Пройдет как надо?
— Ты умеешь управлять своей яростью. Это хорошо. Если завтра пройдешь испытание — ты достоин носить знак Хаоса. Одно только ношение амулета не служит завоеванию доверия наших братьев. И даже то, что Ротаариг уверен в тебе. Больше всех сомнений у Парча. Но завтрашний бой может все изменить, принц Рэймар.
— Учти, в следующий раз я свою ярость сдерживать не буду. Что я должен делать на арене?
— Ничего сложного. Ты придешь туда в качестве зрителя, возьмешь в руки артефакты и будешь ждать окончания боев. Потом вернешь артефакты мне.
Сторм нахмурился.
— И все?
— Знак Хаоса тебе поможет, не сомневайся. Если все пройдет как надо, тебе понравится.
— А если нет?
Махазим пожал плечами.
— Это известно только Хаосу. В любом случае — отказаться ты не можешь.
— Я сделаю.
Купец кивнул и ушел. Сторм не глядя сгреб кусочки артефактов обратно в мешочек. Задумался. Потом достал несколько, рассмотрел. Здесь было настоящее крошево. Словно кто-то бесстрастно кинул некогда ценные, дающие могущество вещи на грубые жернова магической мельницы. Вот кровавый гранат, потерявший свою оправу, но сохранивший в себе частицу Силы. Вот крошечный, с ноготь, золотой щит — часть артефакта, несущего в себе Охранное заклятье. Вот деревянная плашка из черного дерева с вырезанной и окрашенной кровью руной Хаоса. Сторм достал остальное. Нет, ничего серьезного — один лишь магический хлам. Он вновь сложил все в мешочек, завязал узлом. И бросился, не раздеваясь, на постель. Магический огонек под деревянными балками потолка угас, и комнату затопил бледный лунный свет. На улице шумел ветер. Через неплотно закрытое окно врывался сквознячок, принося с собой запах далекой грозы. Сторм закрыл глаза и провалился в черноту.
Вновь ему привиделся высокий холм с одиноким обломком древней крепости. Он бежал наверх, спеша на помощь своей возлюбленной. Но тучи обрушили вниз потоки дождя, и крутая тропа стала предательски скользкой. Сторм то и дело оскальзывался, падал руками вперед, на размокшую тропу. Однако руки мага
утопали не в грязи, а по локоть в крови. А сверху громовыми раскатами над холмом разносился злой, издевательский хохот. Наконец вершина. На камнях — распростертое тело Мирры, заливаемое багровым дождем. А в черном тумане туч, в свете молний исчезает восьминогий скакун, унося прочь своего божественного седока...
Утро наступило хмурое. С моря пришел густой туман, гонимый бризом по улицам города наверх белыми рваными клоками. Воздух пропитался холодной соленой влагой. Ежась от пронизывающей прохлады, Сторм пришел в библиотеку. А когда за окном начали сгущаться сумерки в так и не ушедшем из города тумане, маг покинул Тартесс.
Он поднялся выше к предгорьям, по северо-восточной дороге. Вскоре городские стены, укутанные туманной мглой, остались далеко за спиной и скрылись за холмами. Сторм сошел с торной дороги на едва заметную тропку, тонкой нитью вившуюся среди скал. Темнота сгущалась, но тропинка, сделав несколько поворотов среди возвышенностей, вывела мага к старой дозорной башне, одним своим боком вросшей в холм. Башня глядела черными окнами и бойницами, но за ней над холмом плясали рыжие отсветы факелов, а в воздухе стоял приглушенный гул множества голосов. Из черного дверного провала башни выскользнуло два гоблина. Узнав Сторма, они поклонились, один сделал знак следовать за ним и повел мага на вершину холма. Здесь Сторм на несколько мгновений остановился.
Внизу вырывался из холма частично разрушенный древний амфитеатр. Почти все оставшиеся целыми каменные его скамьи, серыми ступенями сбегавшие вниз, занимали зрители. Сторм прикинул, что любителей кровавых боев здесь около десяти тысяч. Ни больше ни меньше — третья часть Тартесса. Несколько разбитых колонн лежали на обновленной, выровненной и засыпанной песком арене. Ее и внешнее кольцо стен амфитеатра освещали факелы и масляные светильники.
— Следуй за мной, принц Рэймар. — Гоблин повел Сторма в самую гущу зрителей, бросил на каменное сиденье кусок овечьей шкуры и, поклонившись, ушел.
— Заботливые какие, — Сторм сел на шкуру, фыркнув, — вечер в горах, после туманного дня в городе, был удивительно теплым и безветренным.
Затем огляделся. Большинство зрителей оказались людьми. Но и гоблинов хватало. Где-то с краю затесалась парочка темных эльфов. А недалеко от них сидело несколько людей в масках.
— Эти точно какие-то известные персоны из Тартесса, — прошептал Сторм. — Любопытно...
Но тут ударил гонг, отползла решетка над подземными помещениями, и на арену вырвался оксмор. Толпа взорвалась криком, а Сторм содрогнулся — однажды во время путешествия с учителем ему уже довелось услышать о том, как это болотное чудовище разнесло в щепки небольшую деревню. И как крестьяне из округи потом собирали останки своих несчастных соседей — их и на одну могилу не набралось. От вида существа, похожего на покрытого чешуей быка, только с когтистыми лапами, парой клешней на голове и пастью льва, Сторм едва не забыл о своем поручении. Но откатилась с лязгом вторая решетка, извергнув из подземелья десяток жмущихся друг к другу гоблинов. Сторм невольно презрительно скривился. Вот он, почти забытый, обновленный на арене древний обычай гоблинов — выбирать из своего племени десять худших бойцов, которые должны драться до последнего живого. Но здесь против оксмора могло не остаться ни одного.
Сторм достал из-за пазухи мешочек с артефактами, запустил туда пальцы. Обломки неожиданно показались ледяными. Оксмор бросился на врагов. Гоблины прыснули в стороны, но чудовище уже наметило первую жертву. Ошметки брызнули в стороны из-под когтистых лап, словно не плоть разорвали, а раздавили спелый плод. Песок окрасила первая кровь. Сторм испытал омерзение, но толпа ликовала, взорвавшись ревом. Грудь вдруг обожгло. Экстаз толпы жаркой, безумной волной пробился в душу, заполнил все нутро, заставив сердце биться, как в агонии. Он наполнял силой и опьянял одновременно. Слегка закружилась голова, и Сторм ощутил себя всей этой огромной толпой, сросшейся в единое существо, смотрящее тысячами глаз, наслаждающееся запахом смерти и жадно требующее еще крови... Вся эта злость, вся агрессия ручейками стекала к магу от каждого, смешивалась и обрушивалась на Сторма бурлящим полноводным потоком. А потом уже более спокойной рекой через пальцы мага перетекала в осколки артефактов. Сторм, нечаянно откликнувшийся сладостной силе потока, требовал еще. И толпа отзывалась на каждое новое убийство еще яростней и ожесточеннее.