Утлое суденышко, на котором слуга плавал в Арголиду, уже ткнулось носом в песок, Актор спрыгнул прямо в воду и побежал наверх. Один…
Едва взглянув на старого раба, Пенелопа поняла, что вернулся ни с чем. Сердце упало.
— Что с отцом?
— Госпожа, дом пуст! Вернее, в нем живут другие люди. Расспрашивать у них было опасно, едва смог сбежать сам… Все, что удалось узнать: Икарий с семьей изгнан из Спарты. Проклятый Агамемнон постарался. Икарий не пожелал отправлять с микенским царем сыновей и отдать богатства на войну тоже не пожелал. Икарий слишком громко выступал против нападения на Троаду, микенский царь Агамемнон добился, чтобы его изгнали.
— Куда?
— Не знаю, твой отец не так глуп, чтобы бежать открыто, он исчез под покровом ночи.
— Знать бы, что живы…
Актор смотрел на нее почти со слезами, он понимал, каково царице получить известие об изгнании любимого отца. Если кто и был дружен с отцом, так это старшая дочь Пенелопа. Она разумней любого из сыновей Икария, именно в нее бывший соправитель Спарты вкладывал свои знания и учил практической смекалке. Пенелопа внимала, запоминала. Конечно, она уехала на Итаку вопреки воле отца, Икарий совсем не хотел отпускать дочь на далекий маленький остров на самом краю Эллады, но Пенелопа поступила по-своему. И вот теперь дочь далеко от отца, а ей очень нужна помощь.
Актор проклинал себя за то, что с риском для жизни не пробрался все же в имение и не расспросил кого-нибудь из соседей. Но если бы его схватили, то Пенелопа не узнала бы об изгнании отца и могла бы приплыть вместе с Телемахом прямо к недовольным спартанцам. Еще неизвестно, что хуже…
Пенелопа лежала, глядя в темноту. Хорошо, что темно, а у них нет масла для светильников. Никто не должен видеть ее горя. Еще вчера была хоть какая-то надежда, казалось, вот-вот приплывут корабли, посланные отцом, чтобы забрать их в Спарту, это будет означать конец бедам, там, дома, она спокойно дождется возвращения Одиссея.
Уплыть отсюда, от всех опасностей, снова увидеть стены родного дома, пройтись по саду, прижаться щекой к отцовскому плечу, заглянуть ему в глаза с тихой просьбой:
— Прости меня, если можешь!
Нет, она не собиралась жаловаться на вечно отсутствующего Одиссея или неприветливую строгую свекровь, на молчаливого Лаэрта, от которого не то что защиты, слова не дождешься, просто сказала бы, что лучше Спарты места нет. Этого отцу достаточно, он сразу понял бы, что дочь вернулась домой не только телом, но и душой.
Но это все было вчера, отныне у Пенелопы не осталось даже таких мечтаний. Она не сможет уплыть с маленьким Телемахом в Арголиду, не увидит белые стены родного дома, не пройдет по саду, вдыхая запахи цветущих деревьев… Прижмется ли когда-нибудь щекой к отцовскому плечу? Неизвестно…
У нее больше нет родного дома, у нее больше никакой защиты, кроме себя самой!
У несчастной Пенелопы было ощущение, что она долго бежала с закрытыми глазами, а когда открыла, увидела, что стоит перед огромной стеной, ни обойти, ни перепрыгнуть которую возможности нет. И не было никого, кто взял бы ее за руку и повел к скрытой калитке, кому можно уткнуться в колени и поплакать, кто подхватил хотя бы часть ее ноши. Рядом люди, но все они ждали ее действий, ее распоряжений, ее помощи…
Неужели нет выхода?
Защитников нет, а опасностей много…
Опасно даже не столько для нее самой, сколько для маленького Телемаха. Когда вернется Одиссей и вернется ли? За это время можно убить маленького Лаэртида и занять место отбывшего в Троаду царя. Царица — женщина, с ней никто считаться не станет.
Пенелопа вдруг разозлилась, она не просто царица и не просто женщина, она спартанка, а значит, много сильнее даже мужчин! Дело не в точности руки и глаза, желательно, чтобы об этом вообще никто не знал, чтобы не было лишних разговоров, дело в твердости духа. Кто это позволил спартанке раскисать из-за того, что ее дворец разграблен, а слуги убиты или угнаны? Сама она жива, жив и здоров маленький сын, значит, нужно бороться! Сколько можно ныть и жалеть себя?! Этим она будет заниматься потом, когда выпутается из положения, в котором оказалась. Помощи нет и не будет, будут только препятствия и беды, которые нужно преодолеть. И она преодолеет!
Мойры, плетущие нить судьбы, что-то перепутали и наплели Пенелопе мужские заботы? Если это не необходимость вонзать меч в горло врагу каждый день, то она выдержит! Когда-то Икарий учил дочь премудростям управления большим поместьем, словно чувствовал, что пригодится. Отец не может забрать ее к себе? Он не может помочь, потому что сам где-то в изгнании? Значит, дочь должна выпутаться сама, и не просто выпутаться, а встать на ноги!
Когда сон наконец смежил веки смертельно уставшей женщины, небо на востоке уже начало розоветь, обещая новый день, Гелиос готовил свою сверкающую колесницу, первые лучи от ее спиц прогнали ночную тьму где-то далеко за горизонтом.
До этого времени Пенелопа успела понять главное — она должна справиться со всеми напастями, которые приготовила ей Судьба! Она спартанка, а потому не станет обращаться за помощью ни к своей сестре Ифтиме, ни к сестре Одиссея Ктимене, ни даже к Антиклее и Лаэрту, те сами ждут помощи. И к Евпейту не будет!
Судьба распорядилась так, что она должна оставаться на этом острове? Значит, нужно стать настоящей царицей, хозяйкой этой пусть и небогатой земли. И плевать на недовольство свекрови или молчаливое бездействие свекра! Она станет правительницей, сумеет выбраться из нищеты, в которую оказалась в одночасье ввергнута, сумеет сделать свое царство богатым, а Телемаху передаст не только сокровища, привезенные в качестве приданого, но и много новых. У ее сына будет возможность одарить свою невесту множеством дорогих подарков, а ее отцу пригнать большое стадо тучных коров.
Сам будущий жених и муж сладко спал в большой корзине, которая заменила ему кроватку, не подозревая, какие грандиозные планы строит его мать.
А Пенелопа со вздохом подумала, что это ее ноша, и эту ношу она вынесет, не согнувшись и не потеряв себя! Жизнь изменилась, отныне Пенелопа знала, что никогда ни у кого не попросит помощи и не даст обидеть ни себя, ни своего сына. Сколько бы Одиссей ни отсутствовал — еще пару лет или действительно двадцать, как изрек оракул, она больше не позволит поставить себя на колени!
Прежняя нежная, беззаботная Пенелопа в ту ночь умерла, она умерла не тогда, когда от отчаянья всадила меч в горло врагу, а вот теперь, когда поняла, что нет спины, за которую можно было бы спрятаться, нет плеча, к которому можно прислониться. Сама, все сама. Родилась новая Пенелопа, настоящая спартанка и настоящая царица, с которой не сладить не только пиратам, но и хитрому Евпейту.
— Ничего, мы еще поборемся…
Дни беззаботной, сытой жизни ушли в прошлое, их не вернуть, даже восстановив дворец и подняв все хозяйство заново, она сама уже никогда не станет прежней. Итака стала ее полем битвы, и Пенелопа должна эту битву с Судьбой, с самой собой выиграть, причем надо сделать это так, чтобы все ахнули! Но в тот момент царице на всех было наплевать, предстояло решить, как жить самой.