Но оно быстро исчезло, потому что дальше началось сущее мучение. Вроде и работа не тяжела, но сделать ее так легко и красиво, как Илмера или совсем юная Порусь, никак не удавалось!
Теперь надо было скатать из глины жгут и прилепить его к краю донышка, старательно прижимая. И так один за другим, наращивая стенки горшка. Илмера снова и снова смачивала руки водой, крутила между ладонями жгуты, стараясь, чтобы те выходили одинаковой толщины, прикладывала к предыдущим, соединяла меж собой и выглаживала, выглаживала…
Рус быстро скрутил жгут, пристроил, вроде прижал, но стоило взяться за следующий, как первый вдруг отвалился! Порусь чуть хихикнула. Глупая девчонка, сейчас он ей покажет, что значит Рус в работе! Князь вернул жгут на место, выгладил и взялся за следующий, кося на первый глазом: а ну как снова упадет? Тот выдержал, и следующий тоже. Это добавило Русу уверенности в своих силах, стал работать быстрее, явно опережая даже Илмеру, и снова поплатился – будущий горшок вдруг резво поехал в сторону теперь весь. Мало того, он был пузырчатый, а у той же Поруси гладкий.
Илмера покачала головой:
– Рус, каждый жгут нужно старательно выглаживать, чтобы он прилип к предыдущему, иначе все будет съезжать. Снимай жгуты и лепи снова.
Работать быстро не получалось, Руса снова подвела его торопливость. Но упорства молодому князю не занимать, под насмешливыми взглядами женщин он разобрал свое кособокое сооружение и, уже не оглядываясь на остальных, принялся лепить горшок снова. Через некоторое время Рус просто забыл, что сидит с женщинами, что за ним исподтишка наблюдают, его куда больше занимало то, чтобы полосы ложились ровно и прилипали друг к дружке крепко. Теперь его горшок не отличался от Илмериных.
Вдруг его остановила рука сестры:
– Рус, ты собираешься лепить горшок с себя ростом? Он уже достаточно высокий.
Князь оглянулся: его изделие действительно было не меньше остальных и не хуже, это точно. Чуть горделиво покосившись на Порусь, у которой сосуд был немного ниже, вот, мол, каков я, он поинтересовался:
– И это все?
– Нет, сделай еще бортик. Вот так.
Отогнутый верхний край чуть уменьшил горшок по высоте, выровняв его с Порусиным. Рус поморщился, но переделывать не стал.
Теперь слепленное принялись украшать. К влажным бортам осторожно прижимали ракушки, рисовали палочками полоски и делали вмятинки. Порусь не выдержала и тихонько посоветовала Русу:
– Осторожней, не то снова съедет. – Не успел тот фыркнуть, как девочка добавила: – Я первый раз даже продырявила…
Князь с благодарностью посмотрел на юную Порусь, почему-то подумав, что когда-нибудь та станет красивой девушкой. Хорошая жена кому-то достанется…
Пока горшки оставались в песке сохнуть на ветерке и солнышке. Тем временем женщины старательно убрали все лишнее, натаскали валежника и уложили вокруг своих изделий. Рус работал вместе со всеми. Илмера напомнила, что хворост должен лежать равномерно, чтобы и огонь был таким же. Наконец, решив, что запасов валежника достаточно, а сами горшки уже хорошо обветрились и готовы к обжигу, Илмера поднесла горящую ветку к валежнику в кострах. Рус подумал о том, что женщинам трудно, обычно всему учили самые старые и пожилые, они знали все хитрости, помнили все неудачи, а здесь ни пожилых женщин, ни тем более старых не было, всем заправляла Илмера, которая сама молода. Хорошо, что она волховица, ведает обо всем, иначе как учиться остальным?
Сама Илмера точно что-то чувствовала, она торопилась передать знания сразу многим, но особенно Поруси, теперь девочка не отходила от сестры князей ни на шаг; после того как Рус и Полисть стали жить отдельно, Илмера даже забрала Порусь в свое жилище.
Когда огонь занялся, Илмера принялась говорить какие-то заклинания, видно, просила горшки выдержать обжиг, не развалиться и стать крепкими-крепкими. Порусь рядом внимательно прислушивалась.
Рус, поняв, что ему больше делать здесь нечего, вымыл руки и ноги и отправился в стан. Навстречу шел Словен:
– Ты где был? Мне сказали, что лепишь горшки с женщинами!
– Ага! Знаешь, как это интересно и… нелегко.
Старший князь расхохотался:
– Трудно лепить горшки? Ты что, Рус?
– А ты попробуй. Это только кажется, что просто. А он разъезжается под руками, точно живой!
Словен чуть задумался:
– Наверное, всякая работа умения требует, и горшки лепить тоже. Но тебя там Вукол искал. Он хороший кремень нашел.
– Вукол?! – Горшки были немедля забыты, теперь все мысли Руса уже заняли камни.
До поздней ночи вокруг слепленных женщинами и Русом горшков горели костры, а потом их оставили остывать до рассвета. Рядом устроились на ночь Илмера, Порусь и еще две женщины – когда перед рассветом станет слишком прохладно, остывающие горшки надо будет прикрыть, чтобы не растрескались.
А Рус допоздна стучал отбойником вместе с Вуколом, которому действительно притащили хорошие кремневые камни.
– Завтра пойдем туда, надо принести еще.
– Не жадничай, Рус, все равно придется оставлять все, когда пойдем дальше.
– Но хоть пока здесь живем, пусть люди пользуются.
Вукол только головой покачал: ну до чего же Рус жаден до работы! И любопытен тоже. Вот зачем полез лепить с женщинами горшки? Другого бы на смех подняли, но Русу и слова не сказали, когда он, явившись от реки, объявил, что лепить горшки не такой простой труд!
Родовичи понимали, что ничего нет плохого в том, что князь норовит попробовать сделать все своими руками. Умение за плечами не носить, оно всякому пригодится, и никто не знает когда и какое. Как и знание. Потому, чем больше человек знает и умеет, тем лучше.
Вечером у костра Рус попытался рассказать, как это непросто – сделать так, чтобы жгуты удержались, легли ровно и хорошо слепились меж собой. Женщины только хихикали – наконец появился мужчина, оценивший и их труд! А родовичи посмотрели на последние два пока не разбитых горшка с некоторым уважением.
Надо ли говорить, насколько прибавилось Русу женской любви? Теперь все они, от малой до старшей, были готовы молиться на молодого князя. Полисть ревниво слушала рассказ мужа и жалела, что отправилась за одолень-травой, а не к реке лепить горшки. У нее-то получалось куда лучше, чем у этой девчонки Поруси!
– Думаешь, ткать проще? Или пряжу делать?
Рус с изумлением уставился на жену:
– Не думаю. Всякий труд по-своему сложен и ловкости требует. Ложку для варева вырезать и то умение нужно.
Тимару очень понравился этот разговор. Понимание, что любой труд нужен и важен и требует умения, сильно сплачивало Род, они больше ценили друг дружку и относились теплее. Теперь, глядя на треснувший горшок, мужчины будут так же жалеть вложенный в него труд, как и женщины. Своим любопытством Рус, сам того не ведая, помогал Роду стать единым целым. Кроме того, глядя на князя, и остальные считали незазорным выполнять женскую работу. Это тоже хорошо.