Иногда Русу становилось страшно от такого груза ответственности. Теперь он всякий час добрым словом поминал Тимара, заставлявшего его запоминать и запоминать, казалось бы, ненужные вещи. Теперь пригодилось.
Однажды Рус признался жене в своих трудностях. Порусь вдруг расплакалась, уткнувшись лицом в его плечо.
– Ты чего? Обидел кто?
– Нет, я тоже мучаюсь…
– Чего?
– Я тоже старшая, учить надо, а я сама не все знаю. Хорошо, что Илмера и Тимар когда-то многому научили…
Еще не раз молодые князь и княгиня помянули добрыми словами своих строгих учителей, предвидевших, что придется им наставлять молодежь одним за всех.
Зимой, когда встал прочный лед, князья все же побывали друг у дружки в гостях, и каждый решил, что дома лучше. Роды разделились окончательно.
К жилищам Словена выходили местные охотники, дивились, что люди встали жить в таком месте. Они-то и посоветовали от озера чуть уйти, мол, так разлиться может по весне, что не будешь знать, куда деваться.
– Рус, знаешь, как они это озеро зовут? Кто Мойско, а кто Илмер.
– Как?!
– Да, словно в честь нашей сестры названо. Мы реку, по которой сюда плыли, Мстой назвали, а миста по-ихнему значит черная… И протоку, в которой Желотуг утонул, тоже его именем.
Князь вспомнил, что еще когда только пришли сюда и Порусь стояла с маленькой Полистью на руках, он посмотрел на приникающие друг к дружке речки и засмеялся: «Точно как ты с Полистью!»
– Тогда и наши речки будут Порусью и Полистью!
– Полисть уже есть, Рус.
Оглянувшись на заблестевшие глаза жены, князь махнул рукой:
– У тебя своя Полисть, у меня своя. Словен, стоило столько идти и мучиться, чтобы найти эти земли?
– Стоило. Без нас они еще долго были бы безлюдными…
Конечно, град у Словена больше, чем у младшего брата, потому как людей больше, но Рус не унывал:
– И наш вырастет, дайте срок!
Глядя с холма над Мутной на возившихся на берегу людей, Рус кивнул брату:
– Словен, помнишь, я обещал, что у нас будут свои города? Свершилось!
– Жаль только, что не рядом, а врозь стоят.
– И что на нас тогда нашло? Пошли бы вместе со мной по левому берегу…
– Нет, уж лучше со мной направо!
Братья посмотрели друг на дружку и расхохотались. Видно, и впрямь пришло время делить Роды…
Рус вышел на высокий берег озера и встал, глядя вдаль. Там, на другом берегу, Словенеск, брат со своими сородичами. Вроде и недалече, а не рядом.
Ильмер – озеро с норовом, хоть и мелкое, а капризное, волны бывают такие, каких и на Непре не видывали. Ветер часто дует с их стороны в сторону Словенеска, нагоняя воду туда.
И все равно Словен здесь, а вот Хазар? Как там сложилась его жизнь и жизнь в Треполе? Однажды Рус спросил Илмера, в какой стороне Непра? Волхв кивнул почти на полудень:
– Там.
И теперь Рус отвернулся от озера в сторону города на Непре. Когда-то, уходя, он обещал Хазару дать о них знать, как это сделает – не ведал, но был уверен, что сможет. Князь долго смотрел на полудень, потом вдруг крикнул:
– Хазар!..
Словно заговоренный, ветер с полудня вдруг стих.
– Хазар!..
Постаревший князь пока еще был силен как бык, все так же крепко держал в своих руках Род и округу, соседи не рисковали ущемлять трепольцев, помня о жестком нраве Хазара. Гойтомир по-прежнему ходил в его помощниках, но больше занимался охраной Рода, чем другими делами.
После ухода младших братьев шло пятнадцатое лето. Сначала Хазар, да и все трепольцы часто вспоминали ушедших, потом реже, а теперь и совсем редко, у каждого свои дела, свои заботы. Даже те, у кого искать свою Долю отправились родные, перестали беспокоиться, понимая, что все равно ничем не смогут помочь и даже узнать о судьбе близких.
Но иногда на Хазара словно что-то накатывало – уходил на берег Непры и подолгу сидел, вглядываясь на восход.
Вот и теперь он сидел, захватив колени руками, и пытался представить, как там его братья, живы ли…
Внизу вольно раскинувшись, несла свои воды река. В ближние камыши с шумом опустилась стая уток, со стороны города доносился девичий смех, чьи-то голоса… И вдруг…
Хазар круто обернулся в сторону сивера. Показалось?.. Нет, ветер явно принес голос Руса, окликавшего старшего брата!
– Хазар!.. Мы не нашли горы Рипы, но мы нашли земли, где стали жить! Мы нашли благословенные земли, Хазар!
– Я слышу… – прошептал брат. Хотелось разобрать еще что-то в голосе ветра, но, сколько ни прислушивался, больше ничего не услышал.
Но все хорошо не бывает. У князя вдруг… разладилось с женкой!
А виной тому незваная гостья.
Хорошо поставили свои грады Словен и Рус, хоть рядом и не жил никто, зато мимо ходили многие. То с захода солнышка на восход, а потом обратно шли те, у кого солнечные камни, то с полуночи на полудень от моря к Непре пробивались. Не нарочно, но на оба града натыкались. Родовичи и в Словенеске, и в Русе рады новым людям. Кто из прохожих небывальщину расскажет, кто научит чему дельному, а кто и свое обменяет на съестные припасы… У многих появились амулеты из солнечного камня. Люди ходили разные, но все мирные, видно, не пришло еще время эти земли делить.
Однажды завернули трое таких. На дворе второй день хлестал дождь, словно желая затопить все, потому, когда из леса вынырнули двое, один из которых тащил на себе третьего, им бросились помогать все, кто увидел. С путников ручьями текла вода, они едва держались на ногах, вернее, третий не держался вовсе, видно нога была сломана.
Когда вошли вод крышу и чуть отряхнулись, обнаружилось, что среди них женщина. Крупная, выше Поруси на полголовы, светлая коса с руку толщиной, серые с зеленым отливом глаза смотрели с вызовом… А двое других, видно, ее братья – такие же глаза и губы точь-в-точь.
У одного и правда сломана нога, оступился, полетел в какую-то яму, даже выбраться сам не смог. Куда теперь идти? На одной ноге не поскачешь по лесу… А куда шли? Нежданные гости махнули руками почти туда, откуда пришли сами родовичи:
– Криви…
Рус, вспомнив Первака, поинтересовался:
– Нерви?
Те закивали. Нежданные гости вполне понимали речь родовичей и немного говорили сами. Но их расспрашивать не стали, все потом, сначала Порусь занялась ногой пострадавшего. Чтобы уложить ее в лубок и крепко перевязать, пришлось повозиться, а ведь женщина сама была на сносях, вот-вот родит…
Пришедшей девушке дали чистую рубаху, а мужчинам только порты, накормили и уложили отсыпаться. Утро вечера мудренее, все одно им никуда не уйти с калечным товарищем, завтра все и расскажут.