Оказалось, зря сомневался, англичане не первый год на Руси, к такому диву для иностранцев, как блины, давно привыкли и потребляли с превеликим удовольствием. Особо ежели с хорошей рыбкой. И мед тоже жаловали.
Принесли блины, густо покрытые икрой и свернутые трубочкой, на другом блюде лежала провесная рыба, щедро желтевшая янтарным жиром. Разговор на время прекратился, да и до того был вялым. Все трое мотались по холоду за делом, целый день принимали обозы, пришедшие для прокорма корабельщиков. Это тоже диво – Вологда не на море стоит, и одноименная речка мала, и Сухона, в которую впадает Вологда, тоже невелика, к чему бы корабли-то строить? Вологжане, конечно, судов много имеют, без них никуда, дорог-то нет, но их суда скорее расшивы. Это ближе к морю, в Холмогорах, корабли другие, морские. Но государь повелел, и в Вологде, что далече от моря, строят крепкие морские корабли!
А еще новый царский двор. Большой, крепкий, замок, а не двор! Тоже местные в толк взять не могут, для чего. Царь здесь бывал не раз, Кирилло-Белозерскую обитель любит, оно, конечно, понятно, но не держать же ради такого огромный дворец и множество опричников? Иван Васильевич уехал и не скоро еще приедет, а его кромешники вокруг свои порядки завели, стонут от их самоуправства вологжане.
Еще им не по нраву пришлось мельтешение английских купцов, которые по царскому разрешению кабак открыли, мужиков спаивают. Конечно, умный к ним нейдет, но ведь и глупых немало…
Поданная рыба была отменной, англичане ели, хвалили, словно это кабатчика заслуга. Харитон не выдержал, фыркнул:
– Знай наших! У вас так небось не умеют?
– Что не умеют? – насторожился англичанин.
– Рыбу коптить да солить!
Ожидал, что обидится гость, но тот развел руками:
– Не умеют.
И от этого признания почему-то сразу стал ближе и даже роднее, совсем не хотелось хвастать перед ним дальше, напротив, Белый чуть смущенно обнадежил:
– Научим, у нас от хороших людей секретов нет.
На время затихли, старательно работая челюстями. Стал слышен разговор за соседним столом. Там тоже сидели трое, но все были русские. Оглянувшись, Харитон едва заметно поморщился – кромешники. Здешние особо не баловали, никто бы им не позволил, все же от Москвы и государя далеко, нашли бы свой конец за первым же кустом, и никто не узнал бы, по какой такой надобности в болото вдруг угодили. Но все же не любили их в Вологде.
Кроме иностранцев да вот этих опричников, в кабак ходил мало кто, потому хозяин их особо и привечал, без таких гостей дохода не будет.
Один из сидевших пробасил:
– Ты, Василий, зря женку дома оставил, надо было с собой брать.
– А куда? – вскинулся тот. – Жить негде же.
– Как в Москве надо было – какой дом приглянется, тот в опричнину брать, всех вон, а самому селиться…
Кромешники засмеялись. Харитона передернуло от этих слов, но что он мог возразить? Не его спрашивают. Только понял для себя, что вот этим можно все, захотят – и дом заберут. А семье, что в нем жила, куда? Невольно обернулся.
Длинный нескладный опричник, видно, тот самый Василий, заметил его взгляд, недобро усмехнулся:
– Чего зыришь?
Белый не выдержал:
– А людям куда идти?
– А хоть куда! – с видимым удовольствием захохотал второй. Знали свою безнаказанность, им и убийство не грех! – А вот захотим, и твой дом отберем для Васьки!
Харитону бы испугаться, но он в ответ только усмехнулся, верил, что не дадут свои в обиду:
– Кишка тонка!
Кромешник встал в полный рост, и без того красное лицо его медленно наливалось багрянцем, глаза становились белыми:
– Кишка?!
Василий тоже подскочил, вцепился в рукав товарища, запричитал-зауговаривал:
– Да ладно, Федор, ладно. На что мне его дом?
Был Василий длинным, каким-то тощим и нескладным, опричный черный балахон висел на нем, глаза испуганно перебегали с лица Федора на Харитона и на всех вокруг, словно призывая помочь удержать товарища от расправы над купцом. Видно, недавно в опричнине, не привык еще к расправам. Харитон тоже встал. Они были с опричником одного роста и стати, и тому и другому хватало силушки уложить нескольких, не поморщившись.
Неизвестно, чем бы все кончилось, но перед Белым вдруг выскочил англичанин, стараясь закрыть его собой:
– Это мой челофек! Мой! Я мастер Англия! Нельзя трогат!
Опричники хорошо знали наказ Скуратова: англичан не трогать! С сожалением попыхтев, Федор мрачно пообещал Харитону:
– Я с тобой еще встречусь без этих…
А Василий уже тащил его вон из кабака. Но Федор оставлять поле стычки не собирался, дернул плечом, отчего его хилый товарищ чуть не отлетел в сторону, и громко объявил:
– Мы тут хозяева, а эти вот, – он кивнул на англичан, – только гости!
И вдруг в его башке, видно, что-то щелкнуло и родилась злорадная мысль, вылившаяся в угрозу для Белого:
– А ты не изменник ли, с англичанами якшаться? На дыбу не желаешь?
Сидевшие еще за одним столом кромешники напряглись сразу, как разгорелась ссора, а теперь, видно, предчувствуя забаву, бросили еду и подтянулись ближе. Их глаза горели любопытным злорадством. Понимая, что может и не уйти отсюда добром, Харитон все же выпрямился и с вызовом глянул на кромешников:
– Я не изменник! К аглицким мастерам приставлен государем, когда он здесь бывал. А тебе не след государевых людей задевать…
Федор фыркнул:
– Мы сами государевы люди!
Но сказано это было уже тише. Он, видно, что-то про Харитона понял, связываться не стал. И Василий тоже принялся уговаривать:
– Да плюнь ты на него, Федь, пусть себе…
А вот третий опричник, до того сидевший молча, вдруг вошел в раж:
– Ишь какой! У нас и не такие важные на дыбе висели!
Англичанин потянул своего товарища и Белого вон из кабака:
– Нам лучше пойти отсюда…
– Твоя правда, – тяжело вздохнул Харитон, понимая, что добром такая перепалка не кончится.
На улице он поинтересовался у своего спасителя:
– Джон, а как же ты не испугался?
– Я? – подивился тот. – Почему я должен бояться этих дудней?
– Дурней? – поправил его Белый.
– Глупцов, – согласился тот. – Нет, не боюсь, если всех бояться, то к чему ехать так далеко? Мы у вашего государя на работе, дело делаем, он нас щитить будет…
– Защищать?
– Наверное.
«Ой ли?» – почему-то подумалось купцу, но он постарался отбросить ненужные мысли вон, прав англичанин, кромешники оттого и не боятся, что все боятся их. Не может быть, чтоб на них управы не было, не может государь вот так просто, как рассказывают, посылать на дыбу своих верных слуг!