Дементьев процедил:
– Пшли вон, говоришь? Чушкари, говоришь? Неприкасаемый, да?
– Мужик! Я тебя предупредил. Пользуйся моей добротой, другим так не везло.
– Угу! Понял! Но свалишь отсюда ты с отморозками!
– Чего?
– Хер тебе в очко, паскуда!
Капитан схватил сынка высокопоставленного районного чиновника и ткнул физиономию в тарелку с винегретом.
Подельники от неожиданности замерли. Они и в мыслях допустить не могли, чтобы кто-то так поступил с самим Аланом.
Дементьев между тем выбил из-под бандита стул. Гаранов-младший упал на пол. Но тут же вскочил, отошел на несколько шагов к стене, испачканный, взбешенный:
– Ах ты падла! Ну все, тебе пиз…ц!
И крикнул дружкам:
– А вы чего сидите, ишаки отвязанные? Мочим этих мудаков.
Отморозки местные вскочили, но возле них уже находились капитан Алешин и прапорщик Григорьев. В несколько выверенных ударов они быстро уложили пятерку обдолбленных наркотиком юнцов.
Дементьев же медленно приближался к сынку начальника милиции. Тот заорал:
– Не смей меня трогать! Мой отец завтра же, нет, сегодня тебя с дерьмом смешает!
– А сам ты, ублюдок, что, постоять за себя не можешь? – Дементьев кивнул за спину: – Дружков видишь? Подставил их и обделался?
Алан неожиданно выхватил из-за пояса брюк пистолет. Боевой «ПМ». Передернул затвор.
– Я обделался? А это видишь?
Он направил ствол в сторону Дементьева.
Алешин также достал взятый с собой штатный «ПМ». Но Дементьев остановил друга:
– Не надо, капитан, я с ним и без ствола разберусь.
Алан вновь заорал:
– Разберешься, да? Так вы офицеры поганые? Пехота гребаная? Мало вас, пидоров, в горах мочат! Будут мочить и здесь!
Алешин вскинул пистолет.
И он бы выстрелил, защищая честь офицера, но Дементьев опередил друга. Коротким ударом ноги он выбил пистолет из руки сынка высокопоставленного и всемогущего в Джербете чиновника. И тут же нанес прямой удар парню в челюсть. Опрокинув стол, Гаранов-младший ударился о стену. В глазах у него потемнело, но Дементьев продолжил атаку. Подскочив к отморозку, он еще дважды ударил того в печень и ребра. Послышался хруст. Алан завопил от боли на весь ресторан. Из кармана рубашки выпал на паркет сотовый телефон. Андрей схватил Алана за растрепанную, ранее уложенную в пучок на затылке гриву волос и потащил к витрине. Раздался звон разбитого стекла, и «грозный» сын «грозного» папаши вылетел на улицу, мешком дерьма ударившись о тротуар. Упал, видимо, неудачно, либо ногу, либо руку сломал, так как заорал пуще прежнего. Дементьев подошел к поднявшимся с трудом подельникам Алана:
– Ну что, гроза поселка? Вам еще добавить или отпустить?
Один из бандитов, у которого был разбит нос, попросил:
– Отпустите!
– А может, мочкануть вас, крутых?
– Не надо! Пожалуйста!
– Короче! Чтобы о вас с этого дня в поселке слышно не было. Иначе… но что на вас время тратить.
Андрей повернулся к Григорьеву:
– Диман! Позови Раджана.
Прапорщик ушел, чтобы тут же вернуться с хозяином ресторана.
Дементьев приказал тому, с кем разговаривал:
– Оплатить заказ, сломанный стол и разбитое стекло витрины! Быстро!
Парень достал из кармана деньги, не считая, передал Раджану.
Тот, видя крупную сумму, сказал:
– Минуту, я сдачу отсчитаю.
Дементьев положил руки на плечо хозяину ресторана:
– Никакой сдачи. Это тебе возмещение морального ущерба. А вы, – капитан обернулся к парням, – забудьте дорогу сюда, и не дай бог хоть пальцем тронете Раджана, ясно?
– Да, да, ясно!
– Свалили!
Парни, толпясь, бросились к выходу. Подошедший к выбитому окну Алешин сказал:
– Ты смотри, ломанулись, как козлы горные, на главаря даже не посмотрели. Хотя тот звал их. Кранты банде.
Хозяин ресторана произнес:
– Вы избили Алана. У меня в ресторане. Теперь он будет мстить мне!
– Не будет! Живи спокойно, а если что, в гарнизон приезжай, проси помощи у командира полка. Тот поможет.
В это время сотовый телефон выдал мелодию вызова. Дементьев поднял трубку, включил мобильник:
– Слушаю!
Секундная пауза, затем вопросы:
– Кто это? Где Алан?
– Алан твой, мент продажный, не рассчитал дозу наркоты, и ему захотелось полетать. Вот и полетал, сначала по кабаку, а потом и по улице, выбив окно. Ты забери своего ублюдка, а то всей улице криком покоя не даст.
Начальник РОВД вскричал:
– Кто ты, черт побери?
Дементьев ответил:
– Ты давай-ка на полтона ниже. Чего разорался, как сыночек, громче рожающей ослицы? А разговаривает с тобой офицер спецназа, понял?
– Да я, я…
– Чего ты? Головка ты от х…! Твой сынок получил за борзость и беспредел. За девочку, которой сломал жизнь. Думаю, с месячишко, если не больше, тебе с ним придется общаться в больнице!
– Ты, спецназовец, не знаешь, с кем связался, я сейчас стяну к ресторану все силы милиции, а потом лично поговорю с тобой. И плевать мне на твои погоны!
– Решил угрожать? Не советую! Ты подгонишь своих халдеев, я же вызову подчиненную мне боевую группу. И она устроит здесь такой шухер, что завтра вся страна узнает о том, как мент-«оборотень» прикрывал беспредел сыночка, при этом намереваясь занять пост главы местной администрации. Да тебя после этого твои же покровители опустят. Или я не прав, господин Гаранов? Так что, поднимаем шум?
– Нет!
– Разумное решение. И оно выполнимо, при условии, что ты своего придурка держать дома будешь, а сам… уйдешь в отставку и снимешь свою кандидатуру с выборов. Конечно, ты можешь и не делать всего этого. Но тогда придется заняться уже тобой лично в обход законов. Не быть тебе главой администрации. Так что засохни и не дергайся, подполковник. А лучше свали из поселка. Впрочем, тебе и без моего совета это придется сделать. Ведь ты же, наверное, очень жить хочешь. И это нормально. Каждый человек имеет право на жизнь. Но ЧЕЛОВЕК, а не мразь в человеческом обличье. Мразь, которая людей в рабов превращает. Я все сказал. И поторопись забрать сына.
Дементьев швырнул мобильник на пол, разбив его на мелкие куски.
Алешин улыбнулся:
– Браво, Андрюша! Уверен, сейчас Гаранов находится в состоянии ступора. Наверняка подобным образом с ним никто и никогда не разговаривал.