— Прилично. Причем все деньги они берут вперед.
— Да уж, таким парням палец в рот не клади… А как ты определил, что они с островов? Доспехи у них самые обыкновенные, да и оружие такое же.
— Не совсем так. Может быть, ты не заметил, но у каждого из них по два метательных ножа. Это неотъемлемая часть вооружения любого скролльского наемника. Кроме того, они заплетают волосы в косички, и из-под шлемов они видны.
— Надо же, а я этих мелочей даже и не заметил.
— Да и я тоже не заметил бы, если бы раньше не сталкивался с ними.
Продолжая разговаривать, мы идем по двору. Солнце уже встало, и наступило время завтрака. Так непривычно было сегодня просыпаться одному… Обычно к моменту открывания мною глаз рядом с кроватью всегда стояло что-нибудь вкусненькое: или кусок свежеиспеченного пирога, или как-то по-особенному сделанный бутерброд с ветчиной — так что на завтрак как-то даже и не тянуло. А теперь фигушки, не все коту масленица. Привыкай питаться из общего котла.
Остаток дня проходит уже в привычных хлопотах. К вечеру я вышел проводить старого епископа. Непонятно с какого бодуна, но он вдруг срочно собрался куда-то ехать. И, глядя вслед отъезжающему кортежу старого священника, я вдруг ощутил какую-то легкую грусть. Сложный он был мужик, и не во всех вопросах мы с ним находили общий язык сразу. А вот отъезжает он — и как-то грустно мне становится. Что ни говори, а привыкнуть я к нему успел. Что греха таить — ощущая за спиной его незримую поддержку и мощный авторитет, мне было проще вести разговоры со многими местными жителями.
— Ну, и где наши гости? — нахмурившийся Лексли окидывает взглядом берег реки. — Не вижу никого.
— У них есть еще какое-то время. Не забывай, это нам ехать близко да по своей земле. А у них путь долгий, и друзей вокруг не так уж и много.
Что касается друзей, то здесь я могу быть абсолютно спокоен. Многодневное путешествие снабженных кольцами монахов по округе позволило нам с максимально возможной вероятностью установить всех адептов ордена, которые засели на подступах к замку. А после этого с выявленными начали происходить какие-то странные случайности: то ногу подвернет на крутом склоне, то на лестнице вдруг оступится. Кое-кто вином опился по неразумению. Так и не осталось в округе ни одного орденского соглядатая. Нет, какие то завербованные люди у них, безусловно, уцелели. Но ведь завербованному и вера уже совсем другая: не свой — купленный. Стало быть, достоверной информации о происходящем в замке у противника сейчас нет. И это только играет нам на руку.
Надо отдать должное иерархам ордена, на встречу они прибыли почти вовремя. Учитывая неблизкий путь, который им пришлось проделать, можно сказать, и вовсе не опоздали. Из леса не торопясь выехала группа всадников, человек десять. Основная их часть осталась на месте, а к реке направилось только трое.
— Ну, вот и гости пожаловали.
Трогаю коня и направляю его навстречу визитерам. Чуть подотстав от меня, следуют два Кота со взведенными арбалетами. Наши кони легко преодолевают неширокую в этом месте реку, и мы выезжаем на островок. Почти одновременно с нами на противоположный берег выбираются и трое гостей.
— Вы прибыли вовремя, — киваю я, приветствуя подъезжающих.
— Мы не опаздываем.
— Не скажу, что я очень рад вас видеть, хотя, думаю, что и вы ко мне особо теплых чувств не испытываете.
— Это так, — отвечает тот из них, что стоит справа.
На них широкие плащи с капюшонами. Лиц почти не видно, и только по голосу я могу понять, что передо мной человек приблизительно сорока — сорока пяти лет. Кисти его рук, держащие поводья, совершенно не напоминают руки затворника. Крепкие и мускулистые — это, скорее, руки воина.
— Могу ли я узнать ваши имена? А то как-то некрасиво выходит: мое имя вы знаете, а я о ваших и догадываться не могу.
— У иерархов ордена нет своих имен.
— Как же мне тогда вас называть?
— Я первый из Решающих. Этот, — кивок в сторону ближайшего. — Память ордена. А третий из нас — Совесть ордена.
Ничего себе, троица подобралась! Что ж мне, их так и звать Памятью и Совестью?
— Кто из вас будет вести переговоры со мной?
— Я, — отвечает Решающий. — Что ты хочешь от нас?
— Неправильный вопрос. Это вы чего-то хотели от меня, когда прислали своих парламентеров.
— Кого?
— Переговорщиков. Зачем вам нужен замок?
— Не только он. Ты захватил еще золото, которое тебе не принадлежит.
— А вот про него советую забыть! Про замок-то мы еще можем поговорить, а где ты слышал, чтобы Серый рыцарь отдавал золото, попавшее в его руки?
— Никто, однако же, не слыхал и о том, чтобы в ручки Серых попадало так много золота.
— Считайте, что вам повезло: вы первые, кто об этом узнал. Будет что потомкам рассказать.
— Ты пожалеешь об этом.
— Если я буду жалеть обо всем, о чем, по мнению окружающих, я должен пожалеть, то мне ни на что другое просто времени не останется. Короче! Забыли про золото! За замок я еще согласен разговаривать, а если договоримся, тогда можно будет и к «золотому» вопросу вернуться.
— Ты согласен вернуть наше золото?
— Я так похож на дурака? Разумеется, я ничего не собираюсь возвращать. Но могу подсказать, где можно добыть его еще. И в достаточно приличном количестве.
— Отчего же ты сам его не взял?
— А мне хватит. Ну, так что — будем говорить?
Мои собеседники переглядываются. Их капюшоны наклоняются друг к другу, и они о чем-то тихо переговариваются.
— Хорошо, — произносит Решающий. — Я готов тебя выслушать. Нам действительно нужен замок, и мы не хотим, чтобы ты его разрушал. Что ты хочешь за это?
— Заметь, я не спрашиваю, зачем он вам нужен! Цени мою откровенность!
— Учту. Итак — орден слушает тебя.
— Отлично. Как я в курсе — меня вы не любите. Так?
— Это ты еще мягко сказал! — удивляется мой собеседник.
— Рад, что между нами нет никаких недоговоренностей. Так вот — вы, наверное, в курсе того, что никто из нас не появляется в вашем мире просто так? У каждого из нас есть своя цель, к которой мы все и стремимся.
— Да. Мы об этом знаем.
— А то, что эти цели могут быть разными?
Иерархи переглядываются. Наклоняют друг к другу головы. Я даже разговор их слышу, только вот ничего понять не могу. Ну, надо думать, они для своих переговоров используют какой-то особый, неизвестный мне язык. Мало того, так я еще и не слышу толком ничего. А вот, кстати! Поворачиваюсь в седле, словно устраиваясь поудобнее. При этом локоть руки касается рукоятки Рунного клинка.
— …мы не можем.