Между тем офицеров спецназа ввели в тесную комнатушку с огромным зеркалом во всю стену и отделенным матерчатой шторкой туалетом. Навстречу поднялся щуплый мужчина с серым лицом и умными глазами.
Пожимая протянутую сухую ладонь незнакомца, Виталий услышал, как тот представился:
– Генерал-майор ФСБ Кудряш. Прошу прощения за то, что не могу вас пригласить присесть, вы ведь сами видите. – Генерал с многозначительным видом обвел скудную обстановку служебного помещения. – Мне поручено передать вам документы прикрытия и служебные инструкции.
Генерал достал из дипломата кипу паспортов. Бросая мимолетные взгляды на вклеенные фотокарточки, генерал раздал всем документы с вложенными внутрь билетами.
– Трое из вас отправляются через Париж в Лас-Пальмас, а другая троица вылетает в Триполи, – прозвучала инструкция. – По прибытии вам надлежит явиться в местный морской порт и отыскать капитанов российских торговых судов питерской приписки. Конечная цель вашего путешествия станет известна позже, а пока вот, – генерал протянул каждому бумажный пакет с деньгами и добавил: – Во время следования строжайше запрещается непосредственный контакт между офицерами группы. Ну вот, пожалуй, и все, – по-отечески закончил говорящий, – удачи вам…
– Спасибо…
* * *
Расходились строго по одному, выдерживая паузу в две-три минуты.
Из скрытых динамиков раздались мелодичные звуки, и приятный, слегка заунывный женский голос сообщил:
– Заканчивается посадка на рейс двести двадцать четвертый, следующий по маршруту Москва – Париж, пассажиров просим пройти к выходу номер пять, правое крыло.
Миновав овальную арку спецконтроля, Виталий прошел к освещенному зеву телетрапа.
Кожаные кресла бизнес-класса выгодно отличались от тесных и жестких сидений экономического салона. Осмотрев пассажиров, Громов встретился глазами с улыбающимся Академиком и скользнул безразличным взглядом по широкому затылку Крокодила – это была первая тройка спецназовцев.
Полет в комфортабельном салоне «Боинга» как небо и земля разнился с той кишечной тряской в тяжеловесном «скотовозе», к которой успел привыкнуть лейтенант. Громов даже не заметил, как в динамиках зазвучал голос стюардессы:
– …наш самолет произвел посадку в парижском аэропорту имени Шарля де Голля. Командир корабля и экипаж прощаются с вами и желают вам всего доброго…
К сожалению, времени у лейтенанта было предельно мало, и все, что он успел посмотреть, – это переулочки Монмартра, Латинский квартал и, конечно же, Эйфелеву башню. Да и то все это удалось только благодаря русскоговорящему таксисту, эмигрировавшему из Союза пять лет назад, но не достигшему «своей исторической родины», а осевшему в самом сердце просвещенной Европы.
А дальше – вновь самолет, на этот раз аэробус, облака под крылом, сон в комфортабельном кресле… И голос очередной стюардессы:
– Mister, wake up, please. That’s all.
Спускаясь по трапу, Громов ощутил близость южного моря. Легкий, теплый бриз, подобно меховому кашне, окутывал лицо и шею офицера. Против обыкновения, к прибывшим пассажирам не приблизился ни один из работников иммиграционных служб острова.
Оказавшись перед зданием аэровокзала, Виталий какое-то время стоял в полной растерянности, пока до его слуха не донесся приветливый окрик на ломаном английском:
– Hallo, mister! Taxi? Hotel? Inn?
– Inn, – выбрал Виталий небольшую гостиницу и последовал за маленьким бородатым аборигеном к ярко-оранжевому такси.
Респектабельный район сменился грязными трущобами, как оказалось впоследствии, прилегающими к акватории порта.
Автомобиль лихо тормознул у обшарпанной деревянной двери с громкой надписью на изогнутом плакате: «Paradise», что в переводе означало – «Рай».
Но до рая этой вонючей, ветхой забегаловке было так же далеко, как Тьмутаракани до Парижа. У скрипучей стойки, обшитой крашеной фанерой, безмолвно посапывал заросший густой щетиной старик индус. Его дырявый халат напоминал москитную сетку. Нехотя разлепив веки, портье проворно вскочил на ноги и выставил перед посетителем морщинистые ладони с широко раздвинутыми пальцами.
Вытащив из внутреннего кармана пиджака новенькое скрипящее портмоне, Виталий отделил от плотной пачки шелестящих банкнот десятидолларовую купюру и положил ее перед стариком.
Деньги как ветром сдуло с обшарпанной стойки, а вместо них появился маленький желтый ключик с прикрепленным деревянным брелоком, похожим на набалдашник. На нем был выжжен номер комнаты.
Комната была под стать всему заведению – тесная конура больше походила на предбанник коровьего хлева, чем на гостиничный номер. У маленького окошка громоздилась огромная металлическая койка с никелированными набалдашниками на трубчатой спинке изголовья; рядом с кроватью стояла фанерная тумбочка, которая могла бы украсить лавку провинциального антиквара. Под стать обстановке был и шкаф. Приняв душ, Виталий улегся в скрипучую койку и почти моментально погрузился в глубокий сон.
Разбудил его невнятный, приглушенный шум, похожий на тихий шелест слабого ветерка. Открыв глаза, Громов явственно различил согнутую тень человека – незнакомец, стоя спиной к железной кровати, торопливо шарил по карманам костюма постояльца.
– Эй! – окликнул Виталий воришку. – Скажи, что ищешь, я, может, сам отдам?
Ночной визитер, застигнутый врасплох, нервно оглянулся и бросился наутек, но лейтенант в два прыжка настиг беглеца и легким ударом в затылок сбил того с ног.
Распластавшись на грязном полу, непрошеный гость торопливо запричитал на своем языке. Хотя Громов не понимал слов, но смысл сказанного можно было уловить без труда, потому как воры любой страны, пойманные с поличным, говорят приблизительно одно и то же – дескать, ах, простите, ошибся номером, готов немедленно удалиться.
Виталий сгреб незнакомца в охапку и, резко встряхнув, поставил на ноги – это оказался паренек с испуганными, бегающими глазками затравленного зверька. Держа одной рукой за воротник попавшегося воришку, Виталий другой проверил содержимое его карманов и убедился, что ничего пока не пропало.
Распахнув тонкую, убогую дверь тараканьей гостиницы, спецназовец выставил перед собой тщедушное тельце. Мощный пинок под зад заставил ночного гостя растянуться на пыльном полу узкого коридора.
Виталий вновь опустился на скрипучие пружины ветхой койки и уже собирался заснуть, как в дверь постучали. Спецназовец едва успел опустить с кровати ноги, как под воздействием сильного удара жалкая створка едва не слетела с петель.
В номер ввалился громадный, почти одного роста с Громовым, бородатый детина в сопровождении круглолицего толстяка и недавнего малолетнего визитера.
Широко жестикулируя волосатыми ручищами, бородатый скороговоркой затараторил на незнакомом языке, красноречиво указывая на ушибленное седалище паренька.