– Чего надо? – грубо спросил лейтенант.
Вместо ответа громадный абориген угрожающе двинулся к постояльцу, крепко сжав гигантские кулаки.
Оценив ситуацию, Громов поднырнул под резко выброшенную руку неожиданного противника и, оказавшись за спиной бородатого, сгибом локтя зажал тому потное горло. Защитник малолетних преступников сипло захрипел, пуская слюнявые пузыри. Круглолицый толстяк бросился на помощь товарищу, но, получив сокрушительный удар в челюсть, выкатился в коридор.
А Виталий продолжал стискивать бычью шею нападавшего, который безнадежно пытался вырваться из медвежьих объятий, до тех пор, пока из выпученных глаз бородатого не брызнули слезы и обмякшее тело не стало неподъемно-грузным. Громов ослабил хватку, и детина рухнул на холодный деревянный настил.
Покончив с одним, Виталий рванулся к поднявшемуся на ноги толстяку, собираясь вырубить и его сообразно приобретенным навыкам мастерства рукопашного боя. Но реакция круглолицего детины неожиданно развеселила спецназовца – обхватив короткими ручонками лысоватую голову, толстяк истошно запричитал:
– Оу-оу-оу, – весьма кстати переходя на английский язык. – O’key! That’s all, I am friend. Оу-оу-оу!
Не удержавшись от смеха, россиянин присел на койку. Догадавшись, что дальнейшей экзекуции не последует, лысоватый толстяк подобострастно улыбнулся, заискивающе глядя в лицо постояльцу. Тут его взгляд упал на перекошенное от страха лицо паренька, и он отвесил тому звонкую оплеуху, что-то торопливо проговорив по-своему.
И вновь Громов опустился на кровать, хотя спать уже не хотелось – события последних минут напрочь лишили его сна.
Пробуждение было медленным и неприятным – тревожная ночь оставила в голове нехороший осадок.
Торопливо умывшись, спецназовец собрался и покинул номер, плотно затворив за собой измученную дверь…
* * *
Порт оказался необъятно огромным, и найти в нем нужное судно было задачей далеко не из легких. Однако через час усиленных поисков Виталий наткнулся-таки на стометровый сухогруз – под огромными, выведенными белой краской на черном борту буквами названия прилепилась мелкая надпись: «Санкт-Петербург». Поднявшись по металлическим ступенькам крутого трапа, лейтенант оказался лицом к лицу с молодым вахтенным матросом.
– Здорово, друг, – весело приветствовал моряка спецназовец, – мне нужен капитан.
Подозрительно осмотрев соотечественника, матрос снял тяжелую трубку внутрисудовой связи и пробасил в микрофон:
– Товарищ капитан, вас просит какой-то человек… да… вроде наш. – Вахтенный не отводил глаз от лица Громова, односложно отвечая на заданные вопросы капитана. – …Нет, он один… хорошо. – Моряк положил массивную трубку на рычаг и сказал, обращаясь к посетителю: – Сейчас за вами придут, подождите.
Толстый мужичок с волосатыми руками, появившийся спустя десять минут, оказался, однако, не капитаном. Протянув маленькую мозолистую ладонь, провожатый представился:
– Дракон, то есть боцман.
Они вошли внутрь судовой надстройки и, поднявшись по отвесному трапу, оказались в просторной кают-компании.
Из-за огромного дубового стола навстречу лейтенанту поднялся пожилой человек в белой рубашке с погонами торгового флота и светло-синих шортах. Седая голова незнакомца и серьезное выражение обветренного лица, властность выдавали в человеке хозяина судна.
– Здравствуйте, – приветствовал он, – моя фамилия Щукин, я капитан этой посудины. Насколько я понимаю – это из-за вас мы задержались на два дня в Лас-Пальмасе?
– Возможно, – немного неуверенно отозвался Громов, протягивая моряку служебный загранпаспорт, – вот мои документы.
Отослав боцмана, капитан пригласил гостя присесть, налил в высокий бокал белого вина и сказал:
– Угощайтесь. Минут через двадцать будет готов обед, а пока могу предложить бутерброды и фрукты.
– Спасибо, – вежливо отказался Виталий и попросил: – Нельзя ли выпить чего-нибудь холодного и безалкогольного?
Перед Громовым появилась маленькая запотевшая бутылочка импортной минеральной воды. Открыв пробку, Виталий жадно присосался к стеклянному горлышку.
В этот момент распахнулась массивная дверь кают-компании, и на пороге появились боцман и Крокодил.
– Здорово, – небрежно кивнул недавний инструктор рослому сослуживцу и надменно протянул капитану синюю корочку служебного паспорта, вместо приветствия спросив: – Вы уже в курсе?
Было видно, что капитану не понравились развязные манеры очередного посетителя, однако, следуя полученным инструкциям, он обязан был проявить гостеприимство, чтобы не ссориться с весьма влиятельным учреждением.
– Ну, как провел время? – поинтересовался Крокодил. – Какие бабы тебе больше понравились?
– Честно говоря, не пробовал никаких, – признался Виталий, неприятно удивленный столь откровенным вопросом.
– А зря, – выдавил из себя Крокодил, прикладываясь к бокалу с вином, – деньги все равно придется сдать, а так хоть какие-то расходы.
И тут из-за двери послышался голос Академика:
– Бытовое разложение, товарищ Неверовский?
– Да ладно тебе. – Пожав руку вошедшего, Крокодил кивнул на Громова. – В кои-то веки побывать на Канарских островах и не оставить о себе память в сердцах и прочих интимных местах местных шлюх – это невероятно!
– Не обращай на него внимания. – Академик устало уселся в кресло. – Он всегда такой…
– Никак не могу понять – а почему нас сразу не отправили в точку конечного назначения? – поинтересовался Виталий у старшего товарища. – Москва, Париж, Канары…
– Всему свое время, – кивнул Академик. – И вообще не задавай лишних вопросов. У нас этого не любят.
– А какие задавать?
– Лучше всего – никаких…
* * *
Над морем царила густая тропическая тьма, слабо прореженная масляно-желтыми и красноватыми корабельными огнями. Небо медленно затекало предрассветным опаловым цветом. Форштевень корабля разрезал волны Атлантики, оставляя пенную дорожку.
Ближе к рассвету Громова разбудил голос Академика:
– Подъем! Прибываем.
Спустя минуту спецназовец уже шагал по стальной палубе. У высокого борта сухогруза качался моторный катер, к которому был спущен штормтрап.
В катере скучали трое вооруженных матросов. Едва спецназовцы спустились с судна и присели на деревянную скамейку, именуемую на морском жаргоне «банкой», моторный катер тронулся с места и стал постепенно набирать обороты.
Высокие волны безжалостно раскачивали утлую посудину. Порой казалось, что одна из них непременно захлестнет через низкий бортик или перевернет жалкое суденышко.
Но все обошлось, и шлюпка причалила к борту крейсера.