— Ты просто не хочешь спать в доме одна или зовешь меня к себе?
— К себе, — прошептала она.
Ребекка отодвинулась, пропуская его. Байрон раскрыл рюкзак, достал револьвер Алисии и положил на ночной столик. Рюкзак он поставил в угол, чтобы не споткнуться, если понадобится вскочить с постели.
Ребекка откинула смятые простыни и села на краешек матраса. Байрон выключил свет и подошел к ней. Она шумно вздохнула и свернулась калачиком в его руках. Байрон лег и притянул ее к себе.
— Это ничего не значит, — прошептала Ребекка, закрывая глаза.
— Врушка.
Одной рукой он прижимал Ребекку к себе, другой откинул волосы с ее плеча.
Чтобы не мешали дотянуться до револьвера, если вдруг понадобится.
— Байрон, — сонно произнесла она, вновь открывая глаза.
Байрон намотал на палец все еще влажную прядь ее волос, затем дал волосам снова упасть ей на плечо. Одна его часть советовала не усложнять ситуацию. Она всегда принимала любые условия, которые устанавливала Ребекка. Но другая часть устала играть только по ее правилам.
— Бекс, я это давным-давно слышал. Ничего нового. Никаких обязательств. Бессмыслица какая-то. И всегда так было.
— Есть смысл… теперь это неважно.
— Бекс, я связан с тобой до конца своей жизни. Я давно люблю тебя. И ты тоже давно меня любишь.
Говоря это, Байрон не отводил взгляд. Прежде такие слова сразу же натыкались на возражения Ребекки. Сегодня она не возражала.
— Можешь протестовать сколько угодно. Но моя работа — делать так, чтобы в твоей жизни было меньше опасностей. Если понадобится — подставлять себя под пулю, чтобы она не попала в тебя. Я подписал договор. Сегодня я уже стрелял в двоих.
Ребекка отодвинулась от него и села.
— Я не просила тебя об этом. Я вообще ни о чем тебя не просила.
— Бекс, слова словами, но ведь ты не можешь изменить свою судьбу. И сердцу не прикажешь. Мы оба это понимаем. Что бы мы ни делали, исполняя миссию, я был и останусь в твоей жизни. Ты можешь чувствовать что угодно. Все равно я — твой до самой смерти.
— Если бы Элла не умерла…
— Но она умерла.
Ребекка отодвинулась еще дальше, так, чтобы Байрон не мог до нее не дотянуться.
— Она умерла, зная, что я… что мы…
— Целовались. Мы просто целовались. И потом — тоже. Между нами стоит вовсе не Элла, а твое чувство вины. Ты чувствуешь себя виноватой и боишься. Я понимаю твое состояние. Ты сжилась с ним, но его надо отпустить. Я никогда тебя не оставлю, Бекс, сколько бы ты ни пыталась выпихнуть меня из своей жизни. Я много лет терпеливо ждал тебя. Я не знаю, как сложатся наши отношения, но мое отношение к тебе не изменится. Скажи мне, что мы — просто друзья, или друзья с некоторыми… преимуществами. Я постараюсь это принять.
— Ты?..
— Да, — сказал Байрон, перекатываясь на другой конец кровати. — Я всегда мечтал быть с тобой. Моя мечта осуществилась, но нас обоих поставили в определенные условия. Я не собираюсь делать вид, будто ты не нужна мне ни в жизни, ни в постели. Я люб…
— Байрон, а может, ты хочешь вовсе не меня? Тебе такая мысль не забредала в голову? Ты хочешь Хранительницу. Если бы Элла не покончила с собой, ты бы…
— Бекс, хватит прикрываться Эллой! — Он потянулся и усадил Ребекку к себе на колени. — Я приезжал домой и искал тебя. Я по нескольку раз читал отцовские письма, ища в них хоть какое-то упоминание о тебе. Не об Элле, не о Хранительнице. О тебе, Ребекка.
— Ты бы делал это, если бы я не была Хранительницей, а ты — Гробовщиком?
— Вопрос не имеет смысла. Нас поставили перед фактом. Это не переиграешь. Пока ты живешь, ты будешь Хранительницей. Я не верю, что ты захочешь рискнуть благополучием города, проверяя все эти «если».
Он взял Ребекку за руку.
— Хочешь пренебрегать мною — пренебрегай. Во всем, кроме… работы. Я сумею к этому привыкнуть, но ты совершаешь большую ошибку.
Ребекка не отвечала. Байрон отпустил ее руку.
— Не будем доискиваться определенности, когда мы оба жутко хотим спать. — Он взглянул на красные цифры часов. — А то у нас получается один бесконечный день, почти без отдыха. Давай поспим.
Ребекка осторожно сползла с его колен.
— Ты — хороший человек, Байрон. И заслуживаешь лучшего.
Похоже, ей было не отстать от знакомой игры даже сейчас, когда она еле ворочала языком.
— Значит, ты решила защитить меня от себя самой? Оставаться вне моей жизни и вне моей постели? Думаешь, этим ты меня убережешь?
— Да. Наверное, так будет лучше.
Ребекка переместилась на другую половину кровати, но не легла.
Байрон вытянулся, заложив левую руку за голову.
— При всей любви к тебе не жди от меня обета безбрачия, — сказал он.
— Так скажи мне, что для тебя это ничего не значит и ничего не осложнит. Скажи, что это не будет началом отношений.
Ребекка слезла с кровати и встала перед ним, ожидая его ответа. Когда Байрон не ответил, она слегка приподняла подол своей сорочки.
— Или скажи мне «нет».
Байрон молча смотрел и наслаждался зрелищем ее бедер и плоского живота. Ребекка медленно, словно дразня его, приподнимала край сорочки, обнажая свое тело. Все это время она стойко выдерживала взгляд Байрона.
— Ты не хочешь того же, чего хочу я, — сказала она.
— А вот в этом я не уверен, — возразил он, встал на колени и потянулся к ее животу.
Ребекка замерла.
— Я не просил тебя останавливаться, — прошептал он.
Ребекка сдернула сорочку и бросила на пол.
Байрон потянулся и поцеловал ей сначала одну грудь, а затем вторую.
— Какая красота.
Она затаила дыхание, водя рукой по его затылку. Байрон дотронулся большими пальцами до ее затвердевших сосков, затем повел руки дальше, вдоль боков, к спине. Он не стал ее обнимать — просто касался пальцами ее обнаженной спины. Все мысли в его голове пропали. Зачем они сейчас, когда он обнимает Ребекку? Снова, через три долгих года.
Ребекка молчала, но и не отстранялась от его ласк. Дыхание обоих становилось все более прерывистым. Она приоткрыла рот, продолжая смотреть на него. Байрон потянулся вверх. Он поцеловал ее шею, подбородок, щеку и добрался до уха. Ребекка слегка наклонила голову, чтобы ему было удобнее ее целовать.
Теперь Байрон целовал ее плечо.
— Мы оба знаем, — начал он, спускаясь ниже, — если у нас происходит это… — Он спустился еще ниже, к правому боку. — …оно имеет значение для нас обоих.
Потом он выпрямился.