Ожидание затягивалось. Ребекка лихорадочно подыскивала нужные слова. Потом протянула руку. Люди придвинулись ближе, накрыв ее ладонь своими.
— Драться! — выкрикнула она. — Драться! Драться!
Эти слова достигли цели.
— Вперед! — ответили они и бросились в туннель, гремя амуницией, с оружием на изготовку.
Они привязали лодки в ряд, словно машины на общественной парковке. Словно это был еще один день в череде будней. Ребекка оставила записку отставшим: «Поторопитесь».
Клеменс, как обычно, шел один. Хантер, как обычно, отправил несколько своих волков из «Зоны высадки» вперед, чтобы они проверили туннель. Остальные потащили тяжелую поклажу по тропе. Ребекка вскинула на плечи рюкзак и присоединилась к основному отряду.
Одним из преимуществ сокращения армии было то, что она ближе узнала людей. Это была странная близость. Ребекка дотрагивалась до них, а они не смели прикоснуться к ней. Она знала их, но все меньше и меньше по именам. Их лица сливались в один яркий образ. Армия превращалась в единое существо. Принадлежащее ей.
У одного были мощные бедра фулбэка. [28] Другой отличался выносливостью. Этого парня отличал типичный чикагский юмор, поддерживавший товарищей в самые тяжелые дни. А у того болевой порог как у камня. Она мысленно продолжила список. Хотя это уже не список.
Когда они двигались, как единое целое, когда она управляла ими, словно одним организмом, у нее возникало ощущение, что движется ее тело. Они стали ее пальцами, проникающими в эту дыру. Их пот был ее потом. Ребекка любила их как саму себя — то есть не здесь, не сейчас, когда-нибудь потом. Все зависит от Сэм.
Три дня они шли по разбитой тропе. С десятью тоннами на спинах это был тяжелый крестьянский труд. Никто не жаловался. Никто не зачехлял оружие.
На третий день отряд догнал Клеменса.
— Город здесь, — сообщил он. — В нескольких часах ходьбы.
— Город? — переспросил Хантер. — Он на самом деле существует?
— Еще как.
Ребекка протиснулась вперед.
— А дети?
Клеменс протянул длинный гладкий камень. Ребекка нахмурилась.
— Нашел под скалой, — пояснил Клеменс. — Тампон.
Ребекка озадаченно посмотрела на него. Ногтем большого пальца он сколупнул с камня засохшую корочку.
— Кровь?
— Не тревожьтесь, — успокоил Клеменс. — Это менструальная кровь.
Хантер шагнул к ним.
— Может, она принадлежит животному?
— Исключено. — Клеменс коснулся засохшей чешуйки кончиком языка. Его большие выпученные глаза уже не казались чистыми и честными. — Человеческая кровь. Женская. Ей несколько дней. Женщина использовала этот голыш, чтобы остановить кровотечение.
— Камень лежал под скалой? — спросил Хантер. — Ты заглядывал под скалы?
— Я живу под скалами, — ответил Клеменс.
Четыре часа спустя они достигли города, построенного в громадной пещере. Отряд подкрадывался к врагу, словно их приближение — со всем этим шумом и светом — могло остаться незамеченным. К счастью, город был пуст — по крайней мере, на первый взгляд.
Лучи налобных фонарей ящерицами скользили по крепостным стенам. Массивные ворота рухнули много лет назад. Ребекке хотелось броситься внутрь, однако она сдержалась.
Каменные бычьи головы с зелеными рогами из оникса торчали в верхней части стен. У каждой три глаза, а не два… один в центре лба. Коровьи Будды, подумала Ребекка.
Повинуясь инстинкту, люди рассредоточились, словно подкрадывающиеся к противнику индейцы, и укрылись за камнями. Ребекка держалась поближе к Хантеру, профессиональному солдату, который, в свою очередь, не отходил от Клеменса, своего врага.
— Нужно добавить света, — предложил Хантер. — Пустим осветительные ракеты. Посмотрим, что у нас тут.
Из тьмы возник город. Он был похож на видение, мерцавшее по ту сторону крепостных стен. Известняковые колонны высотой в пять или шесть этажей напоминали пчелиные соты. По густо застроенному склону холма вились лестницы.
Ребекка впервые увидела город хейдлов. Открывшаяся картина поразила ее.
— Они все это построили?
Преисподняя представлялась ей как обитель бесконечных страданий и боли. Однако в период расцвета страданиями дело не ограничивалось — это был рай без молока и меда. Темный рай, подумала Ребекка. Шедевр из камня и человеческой крови.
— Они прошли этим путем, — сказал Клеменс.
— Откуда вы знаете?
Клеменс потянул носом воздух. Затем подошел к камню и перевернул его, открыв «колбаску» экскрементов.
— Хейдл, — сказал он и протянул экскременты Хантеру, который пристально наблюдал за ним. — Человек.
— Так все же, Клеменс? Хейдл или человек?
Ребекка наконец поняла. Дерьмо хейдла. Мясо человека.
— Я отправлю разведку. — Хантер повернулся к Ребекке. — Поддерживайте освещение ракетами. И скажите вашим героям, пусть не снимают оружие с предохранителей. Мне совсем не хочется, чтобы эти парни стали палить по теням.
Люди Хантера побежали к воротам и скрылись в крепости. Прошло пять долгих минут. Наконец на стене появился человек. Махнул рукой.
Ребекка вошла в город вместе с остальными. Арка ворот была высокой, словно предназначенной для великанов. Ее встретил Хантер.
— Хорошие новости и плохие новости. Их здесь нет. По крайней мере, в этой части города. Он протянулся на несколько миль. Потребуется несколько недель, чтобы обойти все дома подряд. Нужно действовать выборочно.
Они обсудили план прочесывания города. Хантер разделил добровольцев на группы с командиром во главе. Каждой группе была выдана рация.
— А у нас будут позывные или что-то в этом роде? — спросил один из командиров.
В своей маскировочной раскраске он больше напоминал клоуна, вырядившегося солдатом.
— Сами выбирайте, — усмехнулся Хантер.
— Мы будем «Сигма-один», — сказал клоун.
— «Фокстрот-девять», — подхватил другой.
— Боже… — пробормотал Хантер.
— Мы готовы? — спросила Ребекка.
— Вы остаетесь, — приказал Хантер.
На этот раз Клеменс согласился с заклятым врагом.
— Слушайтесь его, — посоветовал он Ребекке.
Она не ответила. Просто вытащила из кобуры «глок» Джейка и начала подниматься по лестнице. Или пусть ее свяжут, или идут следом. Связывать ее не стали.
Город Быка напомнил ей книжки доктора Сьюза, [29] которые она читала Сэм. Лестницы вели к новым лестницам. Над круговыми лабиринтами вздымались шпили. Вода весело журчала в акведуках, украшенных разноцветным лишайником. Не хватало только усатых жителей.