Голубые глаза не дрогнули. Валентин не лгал мне. И не лгал себе.
– Я хочу жить, Юля. Но еще я отвечаю за тех, кто мне доверился. Я ввязался в эту заварушку. Пусть так. Но они ни в чем не виноваты.
Я кивнула.
– Уважаю. Валь, я рада, что я твой друг. Поедем, поговорим с моим братом.
– Ты согласна?
С плеч оборотня словно кирпич сняли. Тонну кирпичей.
– Согласна. Думаю, инициация должна произойти сегодня.
– Едем убеждать твоего брата?
– Едем. Еще до полуночи мутация должна стать необратимой.
– Это технически возможно, только если ее буду проводить я. Или кто-то еще из прима-вольпов.
– Значит, будешь. Выбора-то нет.
– Нет. Ты хочешь присутствовать?
Я не хотела.
– Я могу отказаться?
– Можешь. Но лучше бы ты не отказывалась. Ты все-таки фамилиар нашего Князя…
– Еще и ты мне об этом напоминать будешь?
– Юля, я не хочу тебя расстраивать, – голубые глаза смотрели прямо и спокойно, – но ведь это ничего не меняет? Сколько волка ни ругай, а все стадо на него не спишешь… Не только Мечислав виноват в твоем состоянии…
– Вали, если ты еще хоть слово мне скажешь на эту тему, мы сильно поругаемся.
Я не шутила. У меня уже просто нервы не выдерживали. И оборотень все понял.
– Юля, давай перенесем наш разговор на другое время?
– Давай. И я буду присутствовать на вашей церемонии, если вы уложитесь сегодня до полуночи.
– Я сильный вольп, я смогу и перекинуться, и инициировать твоего братца. А почему вдруг такие ограничения по времени?
– Потому что. Едем мы наконец, или ты собрался весь день мне нервы промотать?!
– Едем. Где твои вещи?
– Сумка в раздевалке.
– Хорошо. Топай к машине, я сейчас принесу ее.
– Да я и сама могу.
– Можешь. Но не будешь. Джентльмен я или нет?
– Джентльмерин, – огрызнулась я. – Оборотень.
– Меня ужасно оскорбили! – Валентин схватился за сердце, изображая раненого. – Требую сатисфакции!
– Чего-чего?! – нахмурилась я. – За этим к Мечиславу. Он тебе подробно объяснит, чего не стоит требовать от порядочной девушки.
– От кого? А где ты таких видела?
Оборотень демонстративно осматривался по сторонам. Я чмокнула его в щеку и вскочила с места. Часа через два я буду хромать, как больная черепаха. Еще бы, от таких нагрузок и полковая лошадь захромает. Но пока спорт наполнил меня силой и энергией. А значит, вперед!
* * *
В «Трех шестерках» было тихо и спокойно, как в лунную ночь в богадельне. Две мои проблемы тоже никуда не исчезли. Нас пропустили без каких-либо проблем. Мечислав определенно дал всем ценные указания. Ну и пусть.
Комната «для гостей» в клубе меня откровенно бесила. И лилии воняли не по-детски. Но братик и Клара устроились вполне прилично. Пади встала при нашем появлении и склонилась в поклоне. Славка последовал ее примеру, но кланяться не стал. Просто чуть-чуть наклонил голову. Своего рода вариант белогвардейского поклона. Опустить подбородок – поднять подбородок. Целое искусство делать это так, чтобы у тебя не обозначились все складки на шее. Нас же со Славкой к этому приучил дед. Он так здоровался со всеми – «милостивым наклонением головы». Я и сейчас при встрече изображала этот поклон. Славка же… Вчера мне казалось, что он избавился от этой привычки. Но когда братец нервничал, все выплывало наружу. М-да, сколько ни убегай от себя, а детские привычки рано или поздно вылезут. Я вежливо наклонила голову.
– Как ваши дела?
– Прекрасно, – отозвался Славка.
Хм-м… Я побольше ехидства вкладывала. Интересно, почему мой брат не старается выразить свое недовольство?
– У вас всё есть, и вы всем довольны?
– Да, – брат по-прежнему не отводил взгляда.
Я поудобнее уселась в кресло и кивнула собеседникам на диван напротив.
– Присаживайтесь. У нас сейчас будет серьезный разговор.
Брат и пади повиновались. И в глазах Клары я заметила странную искорку. Что-то вроде… насмешки?
Посмотрим. Я призвала то, что у меня было. А было очень мало. В определенном смысле моя сила была похожа на огромный молот. Я могла бы раздавить ту же Клару как гусеницу, но я не смогу проникнуть в ее разум и вытянуть нужные сведения. Хотя способ есть. И достался он мне в наследство именно от Даниэля.
Даниэль, любовь моя…
Даниэль всегда мог определить, как относится к нему тот или иной человек. Это было своего рода искусство, сродни рисованию. Когда Даниэль писал мой портрет, он видел меня такой, какой я могу стать. Когда он писал портрет Нади, он видел, что у нее внутри, в душе. Если я напишу портрет Клары, пусть даже карандашом, я узнаю, чего от нее ждать. Если только смогу довериться себе и дам карандашу свободно скользить по бумаге.
Насчет карандаша было сказано не ради красного словца. Я уже несколько месяцев носила в сумке большой блокнот для рисования и пачку остро заточенных карандашей. В любой момент я могла заметить что-то интересное – и остановиться прямо посреди улицы, стараясь зарисовать увиденное. Дома лежали уже восемь таких блокнотов, а за шкафом стояли не меньше двадцати картин, сделанных по карандашным эскизам.
Я тряхнула головой и посмотрела на Валентина.
– Начнем?
Вольп пристроился на подлокотнике моего кресла.
– Предоставляю честь первого залпа тебе, солнышко!
Я подмигнула приятелю.
– Джентльмен, блин!
– Прелесть моя, для тебя – любой каприз…
– Сам ты прелесть…
– А Князь города знает, как вы друг к другу относитесь? – поинтересовался братик.
Я пожала плечами.
– Мечислав? Уверена, что он знает даже размер твоих трусов. А уж про мою жизнь и говорить не приходится. Полный контроль, хотя и так, чтобы я не замечала. А то можно и на хамство нарваться.
– Ну-ну…
Что это значило, я так и не поняла. Но влепила брату от всей души.
– Мои отношения с вампирами пока тебя не касаются. Только с оборотнями.
– А почему? – подала голос Клара.
– Потому что вам предстоит стать парой оборотней, – пожала я плечами. Именно такой тон я и хотела выбрать с самого начала. Не уговаривать и не оправдываться. Поставить перед фактом, выслушать все аргументы против и сделать так, как планировала с самого начала.
Доходило несколько секунд. За это время я успела вытащить из сумочки блокнот и карандаши и теперь вертела их в пальцах.