Но брат оказался далеко не жирафом.
– Ты хочешь, чтобы я стал оборотнем?
– Нет.
– Что?
– Я уже давно ничего не хочу, – пояснила я. – Если только не научатся воскрешать мертвых. А тебе придется стать оборотнем, если хочешь получить здесь защиту и помощь.
– А я думал, что ты уже договорилась.
– Я договорилась с Князем, а вам нужна еще и защита стаи. Валентин – вожак стаи.
Клара подскочила и опять низко поклонилась.
– Для меня большая честь…
– Помолчи, – оборвал ее Валентин. – Пусть Юля поговорит с братом.
Оборотень послушно замолчала.
Я продолжила:
– С меня Князь уже взял плату. Но это не богадельня. Вы будете платить сами за себя. Ты – своим статусом, Клара – пока еще не знаю, но думаю, что даром она тут никому не нужна. Потом определитесь, что, сколько, с кого и кому следует. Валентин же все и объяснит. А пока готовься обрастать шерстью в полнолуние.
– Но зачем?
Это я могла пояснить за пару минут.
– Ты станешь гарантом безопасности для Валентина и его стаи.
– Я?!
– Ты, – припечатала я. – Посиди, подумай, поищи аргументы за и против, а потом постарайся связно высказать их нам с Валентином. Пятнадцати минут хватит?
Я была уверена, что братец очнется гораздо раньше. Но мне это было уже неважно. Вокруг меня сомкнулась привычная стена, отделив весь остальной мир. Карандаш мягко скользнул по бумаге, оставляя серовато-черный след. Каждый раз, наблюдая, как из гладкости белой бумаги возникает чье-то лицо – и обретает плоть и выражение, – я испытывала почти экстатическое наслаждение. Валентин внимательно наблюдал за мной, не двигаясь и не говоря ни слова. Клара, конечно, гримасничала и вообще не сидела смирно, но мне и не нужно было просить ее позировать. Плох тот художник, который после одного взгляда на человека не сможет нарисовать его во всех подробностях. А может, и не слишком плох. Не знаю. Но для себя я установила именно такой стандарт – и собиралась неукоснительно ему следовать.
Управилась с рисунком я меньше чем за пятнадцать минут. За тринадцать минут и сорок семь секунд. И, даже не посмотрев, что получилось, сунула блокнот в сумку. Потом. В машине посмотрю, вместе с Валентином. Славка сидел и смотрел на меня. Готов высказаться? Отлично! И я кивнула, разрешая говорить.
– Все обдумал?
– Да. Юля, я не могу!
А я-то надеялась, что братец в меня пошел… Но не судьба. Помнится, я в такой же ситуации долго не колебалась. Может, потому и вляпалась с этими Печатями по самое глубже некуда? Ладно, об этом я подумаю завтра!
– И почему?
Брат оказался в затруднительном положении. Сказать, что он не любит оборотней? Это когда рядом – его женщина-оборотень и прима-вольп, вожак клана, которого брат просил о помощи и чьим гостеприимством в данный момент пользуется? Это почти самоубийство. Мне даже стало интересно. Но Славка вывернулся.
– Я пока еще не готов.
– Ничего, ты ведь уже знаком с моей подругой Надеждой?
– Это такая стервозная и ушастая?
Я даже слегка обиделась. И ничего Надя не ушастая. Просто слегка лопоухая. Совсем чуть-чуть.
– Я рада, что вы друг другу понравились. Описание очень точное. Так вот, ее вообще случайно инициировали. В бою. И ничего! Жива-здорова, прекрасно освоилась в меховой шкурке. Даже примой стала.
– И очень неплохой, – подтвердил Валентин.
– Ну вот. И еще один плюс тебе. Если станешь примой… Валь, у него есть шансы?
– Небольшие, но есть. Пади он, во всяком случае, точно не будет.
– Ну вот, если станешь примой, сможешь предъявить свои права на Клару. Ваш союз будет гармоничным и долгим. И никто у тебя ее не отнимет, разве что вместе с жизнью.
– Это, конечно, аргумент, – протянул братец.
Я продолжила его дожимать:
– И это еще далеко не все! Оборотни живут примерно в два раза дольше среднестатистического человека, они практически не болеют, их тяжело убить, они представляют собой достаточно сплоченное сообщество, в котором умный и сильный вольп всегда найдет себе место.
– Очень мило, – протянул братец. – А минусы?
– А где без них? – пожала я плечами. – Но… они не так уж и велики. Да, тебе придется подчиняться вампирам. Но в стае Валентина есть определенные тонкости. Его оборотни скорее друзья, чем слуги. И если ты не захочешь иметь никаких дел с вампирами, как не захотели очень многие вольпы, никто не будет тебя принуждать. Это будет твой осознанный выбор.
– А если с твоим вампиром или с Валентином что-нибудь случится?
– А если ты попадешь под трамвай? Это тоже возможно. Но я для того и нахожусь с ними рядом, чтобы исключить подобные случайности.
Валентин смерил меня такой ехидной улыбкой, что я поняла: перегнула. И поспешила исправиться.
– Ну да, бывает и хуже, но реже. Я не отрицаю, в происходящем с тобой сейчас есть и доля моей вины. Но это та история, которую я не хотела бы вспоминать. Важно то, что Рамирес – эмиссар совета, который прибудет сюда, – хм… негативно относится к Мечиславу. А чтобы защитить Мечислава, я пойду на многое.
– Почему?
Я пожала плечами. Что я могла ответить? Правду? Для этого я слишком мало доверяла брату.
– Мои отношения с Мечиславом тебя не касаются. Но я все-таки поясню тебе кое-что. Человек, которого я люблю больше жизни, предпочел бы для меня именно этого вампира. А в таких вопросах я безоговорочно прислушиваюсь к его мнению.
Валентин положил мне руку на плечо. Он уже знал, каким будет следующий вопрос моего брата.
– Познакомишь нас с этим героем-любовником? Хочется знать, кого ты предпочла Князю города. Тем более такому Князю.
Я покачала головой. Душу рвануло привычными, но от этого не менее острыми когтями боли. На память пришли старые стихи.
Я и сама не понимала, что прошептала это вслух. Поняла только тогда, когда Славка внезапно оказался на коленях возле моего кресла.
– Юленька, прости меня! Я не хотел! Клянусь!
Я вгляделась в Славкины глаза. В них отражалась малая часть того, что я чувствовала, вспоминая Даниэля. И я осознавала, что эта боль превыше его сил. Он действительно понимал, что со мной происходит. Понимал, что меня вырвали из первой любви, раскромсали мне сердце на две части, закопали одну половинку – и бросили умирать. А я старалась выжить. И иногда даже успешно притворялась живой. Но разве вы смогли бы жить с половинкой сердца? Вот и я не могла. Я давно прописала себе лекарство от этой болезни. Мне нужно было постараться и полюбить другого человека. Но – и это было самым смешным и самым горьким – я не видела никого, кто мог бы хоть отдаленно сравниться с Даниэлем. Надя была кое в чем права. Даниэль действительно использовал меня, стремясь к своей свободе. Но потом он полюбил. И я видела его любовь. Искреннюю, беззаветную… Когда ни жизни, ни души не жаль для любимого человека. Уходя, Даниэль оставил мне самое дорогое, что у него было, – свою искру божественного огня. И только я могла понять, что для него это означало. И кого я могла полюбить теперь? Я никогда, никогда уже не соглашусь на меньшее! Да, со временем некоторые раны заживут. Кто-нибудь окажется в моей постели. Но даже сейчас я знала, что это будет самообманом. С тем же успехом я могу воспользоваться вибратором. Ведь постель без души, без сердца, без того, что мы делили на двоих с Даниэлем, окажется пустой и тусклой. А то и хуже. С кем бы и что бы у меня ни было, нас всегда будет трое. Я буду каждую минуту вспоминать Даниэля. Его отчаянные серые глаза, его улыбку, не самодовольную и наглую улыбку победителя, за которую обычно хочется что-нибудь оторвать у мужчины, но улыбку ласковую и нежную. В те моменты, когда мы были вместе, я была для Даниэля богиней. И он был для меня не меньшим. Если бы Даниэль остался в живых, я никогда бы не посмотрела на другого. Сколько бы ни продлилось наше счастье. Что же мне делать без тебя, любимый?! Как жить с половинкой сердца?