Она встала на цыпочки, чтобы ответить на его поцелуй, затем передвинула ладони ему на плечи, познавая его силу. Это не было обдуманным жестом, скорее инстинктом, который внушал ей потребность обнимать его так же, как он обнимал ее.
Вжимая пальцы ему в плечи, она пошевелила ими, словно разыгравшийся котенок, и застонала.
Что-то сломалось в нем – какая-то преграда, которую он поставил между ними: он рывком привлек ее к себе. Его поцелуй стал глубже, и он заставил ее бедра двигаться, продолжая прижимать их к своим бедрам: это медленное трение казалось каким-то животным и болезненно возбуждающим. Сорча оторвала губы от его губ и прошептала:
– Арну, я думаю, нам не следует этого делать.
– А я думаю, тебе не следует думать.
Он снова начал покрывать ее поцелуями. Его язык ритмично двигался в глубине ее рта, и почему-то этот ритм отдавался в самом низу ее живота.
Она обхватила его одной ногой, пытаясь прижаться достаточно тесно, чтобы унять странный зуд у себя между ног.
Судорожно втянув воздух, он поднял голову, посмотрел в ее запрокинутое лицо. Кожа туго натянулась на его скулах, подбородок решительно выпятился. А его глаз потемнел и пристально смотрел на нее.
Сорча ахнула, у нее перехватило дыхание.
Арну был полон решимости убить ее. Нет, не убить. Взять ее. Впрочем, не все ли равно.
От Арну исходила безжалостная сила, и Сорче стало страшно. Она задыхалась.
Он хотел лечь на нее, ворваться в нее, овладеть ею.
Девицы рассказывали ей об этом. Они описали совокупление во всех подробностях. Но только сейчас Сорча поняла, что именно они имели в виду. Близость? Да. Невообразимая близость. Она отстранилась от Арну, плотно сдвинула колени, однако не могла преодолеть охватившее ее желание.
Желание усиливалось. Впервые в жизни она готова была сразиться со своим страхом и принять вызов, который бросила ей жизнь.
Готова ли она следовать за Арну? Готова ли принять этого мужчину в свое тело и разделить с ним наслаждение?
Ей понадобится выйти замуж за принца, конечно. Придется родить детей ради своей страны. Принести остальную часть своей жизни в жертву долгу. Но ее обучали быть принцессой, пользоваться представившимися возможностями.
И сейчас ей представилась одна из таких возможностей. Солнце сияло. Дул легкий ветерок. Она была одна в безлюдной местности, с хорошим, честным человеком, с мужчиной, который ей нравился и который боготворил ее.
Ей представился шанс. Быть может, единственный в жизни. И Сорча его не упустит.
Арну уложил ее на траву, опустился на колени, снял с нее одежду. Она лежала обнаженная в солнечном свете и не знала, куда смотреть, что делать, куда девать руки.
Выражение его лица стало мягче, нежнее. Он прикоснулся к серебряному кресту, который висел у нее на шее:
– Красивый.
Она тоже прикоснулась к нему, неуверенно проведя пальцами по металлу.
– Мои сестры тоже носят такие.
– Своевременное напоминание.
Он не сводил глаз с Сорчи, не веря собственным глазам. Его мечта превратилась в реальность.
На его щеке блеснули слезы. Или это ей показалось? Приподнявшись на локтях, она всмотрелась в его лицо. Да, это были слезы! Голосом, полным нежной тревоги, она спросила:
– Что случилось? Ты плачешь?
– А ты никогда не плакала от радости? Ты настолько прекрасна, что невозможно сдержать слез. Ничего более прекрасного я в жизни не видел.
Лестно? Радостно? Да, конечно! Он такой добрый, такой нежный! Страх бесследно исчез. Арну дал ей то, что ей было необходимо.
Это место и этот момент, отгороженные от реального мира кольцом из камней. Ей необходимо было раздеться и купаться в лучах солнца, ощущая чудо соприкосновения ее теплой кожи с прохладной травой. Необходимо было показать себя Арну и увидеть, как этот грубоватый, прямой человек утирает слезы.
Он был красив. Он страдал. И отчаянно нуждался в ней.
Указательным пальцем он медленно обвел ее сосок.
От этого прикосновения все волоски на ее теле наэлектризовались. Сосок затвердел. Веки у нее полузакрылись, и она остро ощутила все запахи, все звуки, жар солнца в небе и прохладу земли под ней. Этот мужчина обострял все ее чувства. Благодаря его прикосновениям она смогла ощутить вращение земли, смену времен года, старение камней вокруг них – процесс столь медленный, что ни один человек не мог его почувствовать.
А Сорча почувствовала.
Благодаря Арну.
Из-под нее поднимался запах мятой травы, обволакивавший их обоих. Она почувствовала, как ее тяжелая коса оттягивает назад голову, поворачивая лицо к солнцу.
Арну сделал глубокий вдох.
Сорча согнула одно колено, понимая, что Арну не сможет перед ней устоять.
Он тихо рассмеялся.
– Я смеюсь не над тобой. Я смеюсь над собой, – объяснил он. – Я смеюсь над этим днем. Бог мой, как мы здесь оказались? Здесь и сейчас?
– Мы приехали верхом.
Погружая пальцы ног в траву, она ждала, наблюдая за ним.
Застежка у него на брюках оттопырилась. Ивлин рассказала ей, что это признак физического возбуждения. Однако Арну застыл на месте, глядя на нее, сжимая кулаки.
Он пытался овладеть собой! Этот милый, простой человек считает, что не вправе к ней прикасаться!
Приложив ладонь к его груди, Сорча спросила:
– Хочешь, я поиграю на дудке?
– Поиграешь на… ты хочешь… Боже правый! – Его сердце быстрее забилось под ее ладонью. – Да.
Она прижала руку к выпуклости у него на брюках, исследовав его член по всей длине от кончика до основания. Он оказался больше, чем она могла себе вообразить, и шевелился под ее прикосновением, вырастая в размерах.
Арну застонал и ткнулся ей в ладонь. Казалось, им овладело сладкое безумие. Он снова опустился на колени, схватил ее за плечи и толкнул назад, заставив потерять равновесие. Его ладонь легла на основание ее шеи.
Он замер. Захватил пальцами ее цепочку. Посмотрел на крест, который лег ему на ладонь, и его лицо исказила гримаса.
– Нет! – Он с силой потер глаз, словно пытаясь стереть ее образ, запечатленный в нем. – Прекрати. Не предлагай того, о чем ничего не знаешь.
– Но я об этом знаю. Девицы мадам мне рассказали, а если так тебе станет легче…
Он устремил на нее взгляд, полный веселого лукавства.
– А девицы говорили тебе, что мужчина может сыграть на дудке женщины?
Только было Сорча решила, что Арну не так глуп, как кажется, как он сказал нелепость.