— Погоди! — ВоЙчемир быстро припомнил все, что довелось испытать в пути.
— Чугастр! Который за орехами ходил! Ты тогда вроде как запищал! И навы… И опыр! Это ты его отогнал?
Недомерок вновь усмехнулся, и Войча мысленно обозвал себя последним олухом. Ну как он мог не догадаться' Ведь страшнее чугастра в лесу никого нет! Разве что навы — которые тоже обошли их стороной! И Страшилка… Старшая Сестра!
— Ужик, а почему Страшилка… Ула… Почему она так с тобой говорила? Потому что ты сразу понял, кто она?
Заморыш нерешительно почесал кончик носа:
— Ну… Понимаешь, та девочка, что погибла в селе, была очень красивой. Поэтому Старшая Сестра и приняла ее вид. Ну, а я… В общем, ты увидел ее совсем другой…
Вспомнилось отчаяние Улы, когда она взглянула Бойче в глаза и увидела себя — такой, какой ее сделал Ужик. И Войча внезапно почувствовал острую жалость к той, что ради него покинула свои призрачные владения. Конечно, Ужик молодец, но все-таки… Эх, Страшилочка!
— Ну, а со Змеями у меня ничего не вышло, — вздохнул заморыш. — Сам видел
— едва не погибли. Предупреждал меня Патар! И сейчас тоже…
— Почему не вышло? — поразился Войчемир. — И со Змеями вышло, и сейчас. Зеркало нашли, Дверь тоже найдем — гора приметная. А Ключ где-то в селе. Я это село знаю…
— А как ты представляешь себе Ключ?
— Ну… — Войчемир сделал вид, что проворачивает нечто в замке. — Такой… Большой, медный…
Ужик покачал головой: — Разве ты не понял? Помнишь отпечаток руки на скале? Это человек!
— Человек?
Войча открыл рот — не хуже окуня, хотел что-то сказать, но слов не нашлось.
— Зеркало показало место, где он родился, и время. Звезды! Они ведь не стоят на месте. А одна звезда — падающая, приметная. В селе редко помнят, когда кто родился, но тех, кто появился на свет в день Упавшей Звезды, конечно, знают. Но ведь звезды падают не так редко…
— И ты, значит, решил посчитать, когда это было? — недоверчиво покосился Войча.
— Да разве такое сосчитаешь?
Ужик махнул рукой:
— Да это просто! Патар в полчаса разберется. Жаль, хотелось самому. Тут ведь еще одно… Ты хоть представляешь, что это за Дверь?
Вопрос предполагал несколько ответов. От честного «Понятия не имею» до не менее честного «Светлый разберется». А действительно, что там, за Дверью? Да и что за Дверь такая — скала, а в ней рука отпечатана? Не бывает таких дверей!
— Я вот чего думаю, — рассудил Войча, — дело это важное, раз сам Светлый нас послал. Не иначе гелы чего припрятали…
Заморыш покачал головой:
— Нет, Дверь явно старше. Гелы знали об этом, но не больше. Как бы не наткнуться на чумную могилу…
— Как? Почему могилу? — не понял Войчемир.
— Ну, представь, мы случайно раскопали могилу, а там — чума. Не нравится мне это все…
— Светлому виднее! — авторитетно заявил Войча. — Наше дело маленькое. Нашли — и хорошо!
— Нет. Это как раз касается нас — рахманов. Поэтому Патар и послал меня.
— Ага! — встрепенулся Войчемир. — Вот ты и скажи, чем это вы занимаетесь? А то юлишь, точно и вправду уж.
— Это не так легко объяснить, — улыбнулся заморыш, но Войча решил не отступать:
— А ты попробуй! Может и пойму. Ужик помолчал, а затем заговорил медленно и очень серьезно:
— Мир, что создан Соколом, тот, в котором мы живем, не единственный. Миров много, и некоторые из них — совсем рядом. Мы, рахманы, нечто вроде посредников. Но если нашему миру что-то грозит, мы вмешиваемся. Равновесие не должно быть нарушено, иначе мир просто погибнет. Представь, если рухнет граница между миром живых и миром мертвых' А ведь это еще не самое страшное, что может быть. Иногда это какая-нибудь мелочь — на первый взгляд. Есть легенда, что один великий чаклун создал кольцо, в котором собрал все силы мира. На вид — простое колечко, маленькое такое. Он думал, что оно приведет его к власти, но подобное волшебство просто погубило бы все — и Землю, и Небо. И тогда один рахман собрал своих друзей и уничтожил это кольцо. Чаклун погиб, и все стали жить долго и счастливо…
— Это что, и вправду было? — поразился Войча.
— Это легенда, — Ужик улыбнулся. — Волшебных колец я ни разу не видел, а главное — всеобщего счастья не бывает, сколько ни уничтожай злых чаклунов. Но хранить равновесие — это действительно наша обязанность.
— И ты думаешь, что Дверь… — понял Войчемир.
— Да, думаю, — перебил заморыш. — И очень это мне не нравится. Надеюсь, Патар разберется…
Войча задумался. Конечно, альбиру должно выполнять приказы, а не мудрствовать, в том служба и состоит. Но, с другой стороны, голова приставлена к телу не только чтобы шлем носить. Впрочем, с Дверью можно не спешить, все равно Ключ неизвестно где. А если точнее, неизвестно кто…
— Ничего! — бодро заявил он. — В Савмат вернемся, доложимся, и пусть Светлый с твоим Патаром решают. На то им и власть дана.
Ужик кивнул, но как-то не особенно уверенно.
— Ты о другом подумай, — продолжал Войча, вновь почувствовав себя командиром, — Как нам до Кей-города добираться? Спешить нам теперь не надо, успеем, так может в обход пойдем? Ну их, этих Змеев! Сгорим — и все насмарку, других посылать придется…
— В обход? — вяло откликнулся Ужик. — А как?
— А так! — хмыкнул Войча, довольный своей находчивостью. — Через Денор! Челнок я нашел — это раз. Двое в нем поместятся — это два. А в неделе пути отсюда, если на восход идти — Белый шлях, по которому с Харбая соль возят. Пристанем к каравану — и как раз до Савмата.
— А Тарпаныш? — улыбнулся недомерок, и Войча невольно вздохнул. Не везет им с конями!
— Отпустим. Найдет своих. А не найдет — к настоящим тарпанам пристанет…
Войча вновь вздохнул. Он уже успел привязаться к лохматому коньку. Да что делать?
— Ты вот чего, Ужик. Тебя кони вроде как понимают. Так ты Тарпанышу объясни…
— Я попытаюсь, — Ужик улыбнулся, и было непонятно, шутит он или говорит всерьез, — Значит, через Денор? А огры?
— А что — огры? — несколько смутился Войча. — Ну, огры…
Всадники — полтора десятка крепких парней в высоких островерхих шапках — вылетели из-за холма, как только челнок мягко ткнулся о прибрежный песок. Войча даже не успел схватиться за меч. Да и к чему хвататься? Враз голову снесут…
— Чолом! — гортанно выкрикнул скуластый воин, по всему видать — командир.
— Чолом, — вздохнул Войчемир, разглядывая короткие халаты, знакомые остроносые сапоги, сабли в кожаных ножнах, ярко-желтые сагайдаки. Огры! Выходит, следили…
— Я — Оглай, сотник Великого Хэйкана, — скуластый говорил по-сполотски правильно, но с заметным акцентом. — Кто вы такие?