– Это Евгений, Пал Палыч, – сказала Инна, ставя чемодан у перил, – мой случайный попутчик.
– Очень приятно, – вежливо сказал Лебедев. У него были железные зубы, а очки новые, в металлической оправе и ничем не перевязаны.
– Здравствуйте, – сказал он.
– Ему заночевать где-нибудь надо, – пояснила Инна. – Я подумала, может, у вас можно?
– В пристройке можно, – сказал Лебедев. – Там старая тахта стоит.
– Меня устроит, – кивнул он. – Спасибо.
Он был рад, что переночует тут, а не у тетки Зины. Тетка Зина наверняка крикливая, с этим их пронзительным голосом и тоже с железными зубами. Он когда-то в детстве читал сказку про железного волка, там, кажется, все плохо кончилось. А еще у тетки Зины над промятой кроватью наверняка висит коврик с лебедями или оленями. И клопы.
– Тогда садитесь пить чай, – сказал Лебедев.
Он вдруг понял, что очень хочет есть, но здесь, наверное, все делалось по раз и навсегда заданному расписанию. Время обеда прошло, теперь время пить чай.
На веранде стоял старый кухонный столик, покрытый квадратным куском исцарапанной клеенки, на нем он увидел чашку с темным налетом внутри, почему-то пластиковую мыльницу с обмылком и раскрытую круглую жестяную коробку из-под конфет. В коробке вперемешку лежали пуговицы, катушки ниток и прочая мелочь для шитья. Тут же, на столике, стояла старая черно-белая «Спидола» с агрессивно выдвинутой антенной.
– Анна Васильевна пошла к Захарчукам, – продолжал Лебедев, возя рукой по столу, словно бы стряхивая крошки, – телевизор смотреть. У нас с ней расхождение во вкусах. Она смотрит «Спрут», про комиссара Каттани. Это несерьезно. Ты садись, Инночка, попей тоже чаю. Я сейчас принесу.
Лебедев поднялся, трикотажные спортивные штаны висели пузырями у него на коленях.
Инна пошла помогать Лебедеву. Он присел на гнутый венский стул (вот у него ножка была перетянута проволокой) и потянул к себе одну из газет; от нее еще чуть-чуть пахло типографской краской. Газета была местной, на первой полосе, под материалами Пленума ЦК КПСС, – подвал с заголовком «Параграф душит и смешит», на второй – заметка «По родному краю с рюкзаком и компасом», колонка «Окна ГОСТа», еще что-то. Он вспомнил старую, еще школьную, забаву: воображаешь картинку с голыми, в постели, мужиком и бабой, а вместо подписи подставляешь газетный заголовок. Типа «Укрепляем партийные ряды», или «15 месяцев ударного труда», или «Как работать с резервом кадров». Почему-то всегда получалось смешно. Теперь он даже не понимал – почему?
Инна вернулась с чашками и блюдцами, поставила их на клеенку, клеенка была в мелкую красно-коричневую клеточку, внутри каждого квадратика – цветочек. Он заметил, что чашек только две.
– А вы? – спросил он.
– Я к тетке, – сказала она. – А то обидится. Я пойду, Пал Палыч? Я завтра забегу, ага? С утра?
– Иди, иди, деточка, – сказал Лебедев.
Инна приподняла чемодан, стоявший у крыльца, вопросительно посмотрела.
– Ах да!
Он взял рюкзак, достал из него пакет, протянул ей.
– Спасибо, – сказала она, пакет прятать в чемодан не стала, а раскрыла и стала в нем копаться. Достала коробку с вафельным тортом и протянула Лебедеву: – Это вам, Пал Палыч.
– А, – сказал Лебедев, – спасибо. Анна Васильевна обрадуется. Она их любит.
Коробку он, держа в обеих руках, понес на веранду, а Инна тем временем вновь взяла одновременно мешок и чемодан. Сумочка висела у нее на плече.
– До калитки проводите меня?
– Да. – Он вновь попытался забрать у нее чемодан, но она покачала головой: – Не надо. Просто проводите.
Он вновь пошел по дорожке меж мокрых листьев. Белое мохнатое насекомое, трепеща крыльями, зависло над бледным раструбом ночного цветка.
– Ему надо платить за ночлег? – спросил он вполголоса.
– Платить? – Она покачала головой. – Нет. Тетке Зине бы пришлось. А тут – нет. Много свободного места. Ему скучно. Сын в Каменце.
– Где?
– В Каменце-Подольском. Тоже учителем. Только в техникуме. И внуки там. Выросли, не хотят сюда ехать, говорят, скучно здесь, ни дискотеки, ничего. А Пал Палыч тоскует.
– А к ним перебраться? В Каменец?
– Что вы. Он никуда отсюда не уедет.
– Патриот края?
– Да, – сказала она. – Патриот края. И еще… Анна Васильевна не придет. Так что не ждите ее. Просто ложитесь спать.
– Анна Васильевна? Ах да. А почему?
– Потому что она умерла в прошлом году, – сказала Инна и открыла локтем калитку. Ему стало неприятно, и он уже пожалел, что остановился здесь, надо было у тети Зины, хотя мало ли, может, они тут все сумасшедшие.
Инна протиснула чемодан в полуоткрытую калитку, он с минуту смотрел, как она идет по дороге, мимо высокой ограды соседнего дома, где что-то зашумело и залязгало, потом раздался звонкий, заливистый собачий лай.
Он закрыл калитку и вернулся по дорожке к дому, сопровождаемый белой бабочкой.
Лебедев разливал чай из заварочного чайника. Чайник с кипятком стоял тут же, на подставке из шершавой кафельной плитки. Указательный палец у Лебедева был замотан грязным пластырем.
– Надолго к нам? – спросил он для проформы, чтобы начать разговор.
– Нет. Заночую и дальше пойду.
– Путешествуете?
– Да.
– У нас много чего есть интересного, – сказал Лебедев с гордостью, – например, древлянское городище. Наверху холма. Правда, все бурьяном заросло и требует расчистки, но я с учениками проводил раскопки несколько лет назад, и мы нашли остатки поселения. Черепки и кострища… Я заметку про это написал, она была в областной газете напечатана.
Древляне, поляне… что-то он смутно помнил из уроков истории. Еще кривичи и оричи. Нет, не оричи. Как-то по-другому. Вятичи и кривичи?
– Это очень древняя земля. Здесь люди жили испокон веку. Можно сказать, всегда. Вы знаете, что на керамической посуде, которую изготавливают в этих краях, до сих пор трипольские узоры?
– Нет, – сказал он и отхлебнул чай из выщербленной с краю чашки.
– Обливная керамика, – сказал Лебедев. – Такие характерные узоры, напоминающие тетеревиные перья. Ну, наверняка видели.
– Кажется, да, – согласился он.
– Мы мало знаем свой родной край, – сказал Лебедев. – Презираем его. По той же причине, по которой считаем, что нет пророка в своем отечестве. А ведь тут была интереснейшая культура. Интереснейшая. Я ходил с учениками в походы. Здесь у каждого села своя история. Свои древности. Мы даже помогали в раскопках. Тут археологи работали, знаете?
– Я тоже работал на раскопках, – сказал он. – Когда студентом был. Только не здесь, – в Крыму.